сановникам:
— Цзы Гун превосходит Чжунни. Цзыфу Цзинбо рассказал об этом Цзы Гуну.
Цзы Гун сказал:
— Возьмем для сравнения стену, окружающую дом. Стена моего дома не выше плеча, и любой может узреть, что есть в доме стоящего. Стена дома Учителя достигает многих жэней[208], и если не найдешь в ней ворота, то и не увидишь красоту храма предков и богатство палат. Но лишь немногим суждено отыскать эти ворота. Поэтому нет ничего удивительного в словах этого господина!
Шусунь Ушу злословил в отношении Чжунни.
Цзы Гун сказал:
— Он зря старается! Невозможно оговорить Чжунни. Достоинства других людей подобны холмам и курганам, на них можно взобраться. Чжунни подобен солнцу и луне, а до них не подняться. Пожелай кто- либо отказаться от них, разве повредит это солнцу и луне? Он лишь проявит незнание своих возможностей.
Чэнь Цзыцинь спросил Цзы Гуна:
— Не из почтения ли к Чжунни Вы считаете, что он Вас Превосходит?
Цзы Гун ответил:
— Нужно быть осторожнее в своих словах. За одно слово благородного мужа считают мудрым или глупцом. С Учителем никто не может сравниться, как невозможно по лестнице вскарабкаться на Небо. Если бы Учитель получил в управление государство или удел, то, как говорят, начни он ставить на ноги — все встали бы на ноги, начни вести по Дао-Пути — все пошли бы; умиротворил бы людей — и к нему пришли бы издалека; побудил бы к труду — и люди жили бы в согласии, достигнув единства через разномыслие[209]. При жизни его прославляли, а после кончины оплакивают. Разве можно с ним сравниться?
Глава XX
«Яо Юэ»
Яо сказал:
— О ты, Шунь! Небом установленное преемство власти пало на тебя. В делах управления твердо держись середины. Если народ в пределах четырех морей будет испытывать лишения, то ты навечно лишишься благословения Неба.
С таким же наказом Шунь обратился к Юю.[210]
Тан сказал:
— Я, недостойный сын твой Люй, осмеливаюсь принести тебе в жертву черного быка и искренне признаюсь, о Великий Владыка: совершивших преступления я не милую, твоих провинившихся слуг я не прикрываю. Ты ведь и сам сердцем своим давно уже прознал об их прегрешениях. Если я в чем-либо виновен, не карай всех в Поднебесной, пусть кара твоя падет на меня одного. Чжоуский дом был щедр на дары, и хорошие люди богатели. «Хотя у чжоуского дома есть родня, но человеколюбие ближе ему. Если народ провинится, то ответ буду держать я один»[211]. Упорядочил меры длины и веса, восстановил уволенных чиновников, и повсюду управление государством пошло на лад. Были восстановлены погибшие царства, возрождены прерванные поколения, возвышены несправедливо изгнанные, и народ Поднебесной с радостью подчинился ему[212]. С особым вниманием относился к простому народу, обеспечению его пропитанием, соблюдению траурных церемоний и жертвоприношениям. Великодушие притягивает симпатии народа; искренность вызывает доверие народа; сметливость вдохновляет на успехи, а беспристрастность радует народ.[213]
Цзы-чжан спросил Кун-цзы:
— Каким образом следует заниматься управлением [государством]?
Учитель ответил:
— Управлением следует заниматься, почитая пять прекрасных [качеств] и искореняя четыре отвратительных [качества].
Цзы-чжан спросил:
— Что называется пятью прекрасными [качествами]?
Учитель ответил:
— Благородный муж в доброте не расточителен; принуждая к труду, не вызывает гнева; в желаниях не алчен; в величии не горд; вызывая почтение, не жесток.
Цзы-чжан спросил:
— Что называется в доброте не расточителен?
Учитель ответил:
— Приносить народу пользу исходя из того, что полезно для народа. Разве это не доброта без расточительности? Кто в народе будет гневаться, если труд народа будет посильным? О какой алчности может идти речь, если, желая обладать человеколюбием, достигаешь ее? Благородный муж, не делая различий между толпой и одним человеком, низкостоящими и высокостоящими, не проявляет инертности. Разве это не величие без гордости? Благородный муж содержит в порядке свою одежду и головной убор, он смотрит с уважением. Благодаря его достоинству народ, глядя на него, чувствует почтение. Разве это не вызывание почтения без жестокости?
Цзы-чжан спросил:
— Что называется четырьмя отвратительными [качествами]?
Учитель ответил:
— Если [народ] не поучать, а убивать — это называется жестокостью.
Если [народ] не предупредить, а затем [выразить недовольство], увидев результаты [труда], — это
