Характерно, что Филипп Петрович не стал ее переубеждать.
5
Согласно расписанию, электричка преодолевала синюю ветку от начала до конца за два часа тридцать минут. Завершалась синяя ветка населенным пунктом под замечательным названием Старые Пряники, и где-то там проживал некий знакомый Иннокентия, специалист по решению черепно-мозговых проблем. Так назвал его сам Иннокентий и ехидно ухмыльнулся.
– Он что, врач? – спросила Настя.
– Он мастер на все руки.
– Мне кажется, что черепно-мозговыми проблемами занимаются врачи. Во всяком случае, слесарю я не позволю доставать эту штуку из меня. Ведь мы едем, чтобы достать из меня эту штуку?
– Ага, – с беззаботной улыбкой сказал Иннокентий.
У Насти возникло сильное подозрение, что он ей соврал. За более достоверной информацией она обратилась к Филиппу Петровичу. Тот оторвался от своей странной книжечки, сначала посмотрел – осуждающе – на Иннокентия, потом посмотрел – ободряюще – на Настю и сказал:
– Все будет хорошо. – Затем подумал и добавил: – Да, я надеюсь.
– Все будет хорошо, потому что мне нужны мои пальцы, – уточнил Иннокентий. – Слесарь он или не слесарь, но больше я не знаю никого, кто бы взялся за такое дело…
Тут на свободное место рядом с Иннокентием присел мужчина с большим рюкзаком, точнее, даже не присел, а упал, тяжело и устало. Рюкзак он затем сбросил на пол, вытер серым платком пот с шеи и лба и улыбнулся соседу золотозубой улыбкой. Иннокентий улыбнулся в ответ. Несколько мгновений спустя мужчина нахмурился и, будто бы вспомнив о каком-то срочном деле, вскочил с места, подхватив рюкзак. Не оборачиваясь, он торопливо зашагал в противоположный конец электрички.
– Его же никто не приглашал, – пояснил Насте Иннокентий.
– Сейчас все равно кто-нибудь сядет, – сказала Настя, глядя, как из тамбура в вагон все проходят и проходят люди. Но все они миновали Иннокентия, словно не замечали свободного места. Когда поезд тронулся, Настя оглянулась и убедилась, что единственное свободное место в забитом вагоне – рядом с Иннокентием.
– Это фокус такой? – спросила она.
– Не люблю тесноты, – шепнул Иннокентий.
– Это фокус? – повторила Настя. – Как вы это делаете?
– Я им внушаю, что здесь нет свободного места.
– Им всем?! Тут сто человек, и вы всем одновременно внушаете?
– Ну что ты пудришь девушке мозги? – осуждающе проговорил Филипп Петрович, не отрываясь от чтения. – Настя, он просто воняет. Поэтому с ним никто не садится.
– Очень смешно, – не одобрил шутку Иннокентий. – Воняет… Это новое тело, с чего оно будет вонять?
Настя поняла, что, если разговор будет двигаться опять в сторону скользкой темы старых и новых тел, у нее наверняка разболится голова и она опять подумает, что свихнулась.
– Иннокентий, а вот этот ваш знакомый…
– Настя, не напрягайте зря язык, зовите меня просто Кеша.
– Ладно. Кеша, вы уверены…
– Давай на «ты», – широко улыбнулся Иннокентий.
– Хорошо. Кеша, ты уверен, что твой старый знакомый все еще живет в этих Старых Пряниках?
– Я не понял вопроса.
– Ты вроде бы сорок лет просидел в подвале, – шепотом напомнила Настя. – То есть ты так говоришь.
– Ну и что?
– Думаешь, за сорок лет твой знакомый не мог переехать?
– С чего бы это ему переезжать? – искренне удивился Кеша.
– Все-таки за сорок лет много чего могло случиться…
– Не сомневаюсь. Раз уж изобрели растворимый кофе и пчелиные телефоны…
– Сотовые.
– Все равно – какая связь между пчелиными сотами и телефоном? Ты можешь объяснить?
– Объяснить не могу, но мне кажется, что нужно взять телефон и позвонить твоему знакомому. Уточнить, живет он там или нет.
– Настя, куда он мог деться за каких-то сорок лет? Он переехал в эти Пряники всего-навсего в… – на миг Иннокентий задумался, – сразу после войны.
– Какой?
– Какой-то, – пожал плечами Иннокентий. – Какая была последняя большая война?
– Вторая мировая? – предположила Настя.
