– Я не скажу, потому что я так и не знаю, зачем тебе все это было нужно.
– Очень просто, я увидел, что ты подруга Дениса Андерсона. Я не хотел портить отношения с Андерсонами, вот и все. Никаких тройных смыслов. Никаких мировых заговоров. Сделал доброе дело и полетел дальше, прямо как…
– Карлсон?
– Вообще-то я имел в виду Супермена.
– Не знала, что ты любишь штаны в обтяжку. А еще мне кажется, что твои отношения с Андерсона-ми не могли улучшиться после того, как ты полгода молчал в тряпочку про то, что Денис находится у Горгон. И только когда Андерсоны нашли меня и вернули мне память, только тогда ты соблаговолил появиться с этим дурацким письмом. Странно, правда?
– Иногда я тоскую по Темным векам, – услышала Настя и почувствовала в мыслях Люциуса раздражение. – Тогда со мной разговаривали совсем иначе, на «вы», смиренно преклоняя колени и ожидая приказаний… М-да. Мне стоит завести пресс-секретаря, чтобы тот иногда разъяснял истинный смысл моих поступков. Создавал положительный имидж и все такое прочее. Итак, Анастасия…
– Вылези из моей головы, напиши все, что хочешь сказать, на бумаге и оставь на лавке.
– Ответ отрицательный. Ангелы не пишут записок, они также не вмешиваются в судьбы отдельных существ. В том числе людей, которые должны сами заниматься своими проблемами, и семейство Андерсонов не исключение. Мне поручено присматривать за планетой в целом, так что моя главная задача – проследить, чтобы люди и прочие местные жители не перерезали друг друга и не разнесли планету в клочья. Заметь, пока у меня неплохо получается.
– Обсудим это лет через десять, встретимся где-нибудь в Южной Америке, туда ведь ничего не долетит из Ирана или Кореи?
– Это тебе телевизор сказал? Телевизору ты веришь, а ангелу – нет, – сокрушенно констатировал Люциус.
– Верить? Тебе? Ты говоришь, что у тебя куча дел, что ты весь из себя такой занятой чело… то есть ангел. А потом ты вдруг залезаешь мне в голову, чтобы просто поболтать?!
– Не поболтать. Поддержать твое решение вернуться домой. Я чувствовал в тебе сомнения, поэтому я должен был вмешаться и сказать – ты на верном пути, Анастасия. Денис Андерсон – это уже прошлое, про это можно забыть…
– Ты пахнешь, – удивленно сказала Настя.
– Что?
– Ты пахнешь, – повторила Настя, осторожно вдыхая приторно-противный аромат, внезапно разлившийся в воздухе. – Враньем ты пахнешь, Люциус.
Фигурка посреди бального зала дрогнула и растворилась в воздухе, а потом и сама бальная зала стремительно свернулась, как ковровая дорожка. Настя словно оказалась перед огромным телевизионным экраном, только что отключенным от сети; вокруг было темно, и это само по себе уже было нехорошо, но в этой темноте еще что-то двигалось, а это уже было гораздо хуже.
– Что ты сейчас видишь? – спросил Люциус. – Ничего? Вот это точно. Ты ничего не видишь. Ты ничего не слышишь. Ты не в состоянии понять то, что происходит вокруг себя. И после этого говорить о лжи… Не стоит.
Настя вдруг ощутила тяжесть на своих плечах, но не как если бы за спиной у нее был рюкзак, а как если бы на шею ей надели колесо или повязали очень тяжелый шарф, который…
Который к тому же стал шевелиться, начал медленно ползти вокруг Настиной шеи, все туже обвиваясь и все сильнее сдавливая горло, царапая кожу, как если бы это была…
Чешуя.
А голос Люциуса в это время звучал все громче и громче…
– Не надо спорить, – говорил он. – Не надо думать. Надо только делать, что тебе говорят. Это понятно, существо?
– М-м-м-м-м…
– Это понятно?
Она молчала, и собственное молчание слышалось ей как белый шум в радиоэфире; она удерживала пустоту в своей голове изо всех сил, но понимала, что сил этих хватит ненадолго, а Люциус терпеливо повторял свой вопрос, будто волк, методично бьющий в дверь поросячьего домика и знающий, что дверь непременно слетит с петель, если не с этого удара, то уж непременно со следующего. И тогда уж он порезвится в поросячьем домике…
То есть в беззащитной Настиной голове.
– Это понятно?
– Это понятно?
– Это понятно?
Скорый поезд врезается ей в правый висок. Все летит под откос, а голос Люциуса улетает куда-то высоко и пропадает в стремительно темнеющем небе.
Антракт.
В траве, оказывается, жили муравьи и еще какие-то мелкие существа, у которых, наверное, было свое собственное правильное название. Но для Насти они были просто существа.
