По лицу Марины она поняла, что сказала лишнее, и тут же постаралась исправиться:
– Это я так… Тяжелый день. Неудачные шутки. Не принимай близко к сердцу.
– Хорошо. Вот это, – Марина кивнула в сторону занавешенного окна. – Там, снаружи… Это ведь скоро кончится, правда?
– Уличные беспорядки? Конечно. Это так, ерунда. У нас такое каждый месяц. Считай, что это забастовка строителей. Рано или поздно они устанут и пойдут по домам.
Марина кивнула, но было непохоже, что она глубоко и искренне поверила в предложенную версию. Неудивительно – достаточно подойти к окну, отдернуть занавеску и посмотреть на людское море, сомкнувшееся вокруг Лионеи, чтобы понять – скоро это не кончится. И добром это не кончится. Люди – если их можно было назвать людьми – все шли и шли, не только мужчины, но женщины, подростки… Настя сначала думала, что Леонард отправил в этот поход только лишь мужчин – что было бы логично, учитывая потребность в грубой физической силе – но потом стало понятно, что людей травили без разбора, целыми городами и поселками. Просто женщинам, старикам и детям требовалось больше времени, чтобы пешком добраться до Лионеи. Но они добирались. Некоторые только лишь для того, чтобы умереть в сотне метров от королевского дворца. К вечеру первого дня тел было немного. К утру их стало заметно больше, и вновь прибывшие не обращали на них внимания, шагали по трупам к своей цели – запертым воротам королевского дворца.
Поэтому окна стоило держать занавешенными.
– Ты пока займись чем-нибудь, отвлекись, – предложила Настя. – Только телевизор не смотри.
– Хорошо, – сказала Марина. – У меня ведь ваш ноутбук, только там работы осталось совсем немного. Можно, я потом займусь книгой?
– Как ты ею займешься?
– Я немного знаю язык демонов, попытаюсь сравнить эту книгу с известными текстами и найти то, что демоны прятали от остальных рас.
– Отличная идея! – По Настиным представлениям, это должно было занять Марину на ближайшие лет пятьдесят. Чтобы забыться, Амбер нуждалась в вине и мужской компании, а эта девушка обходилась всего лишь старой книжкой без картинок. Вот и славно.
– Я могу остаться в этой комнате?
– Да, конечно, – Настя была так обрадована тем, что ей в ближайшее время не придется беспокоиться насчет своего секретаря, что тронула Марину за плечо и сказала: – Чувствуй себя как дома. Только телевизор не смотри.
– Спасибо, – Марина выглядела смущенной и, реагируя то ли на Настины слова, то ли на краткое прикосновение, проговорила: – Вы совсем не такая, как про вас рассказывают.
Настя застыла в дверях:
– Про меня рассказывают? Что про меня рассказывают?
– Что вы расчетливая, холодная, нелюдимая. Так вот, вы не такая.
Настя не знала, что сказать. Она не знала, такая она или не такая. Весьма вероятно, что в ней было место всему – и расчету, и холоду, и нелюдимости, и многим другим, зачастую противоположным, вещам.
– Спасибо, – тихо сказала она Марине и вышла за дверь.
6
В эту ночь Насте приснилась старая королева. Она была без обычной широкополой шляпы с вуалью и без трости; в отсутствии этого камуфляжа Анабелла Андерсон оказалась обычной пожилой женщиной, с короткими волосами цвета соломы и слегка длинноватым носом.
– Это опять вы? – спросила Настя.
– Опять я, – сказала Анабелла, взлетела вверх, покружилась под потолком и зависла над Настей, как бы заглядывая ей через плечо.
– И зачем вы это делаете?
– Откуда мне знать? – пожала плечами королева. – Это ведь твой сон. Кстати, прическа мне тоже не очень нравится, – Анабелла опустилась вниз и оказалась в плетеном кресле-качалке, которое немедленно стало покачиваться с назойливым тонким скрипом.
– Что вы делаете в моем сне?
– Мы ведь не договорили.
– Разве? Мне кажется, вы уже сказали все, что могли. Что фундамент Лионеи время от времени следует укреплять новым слоем трупов. Что я прибежала в Лионею от отчаяния, потому что в моей жизни после Дениса не осталось ничего стоящего…
– Но сейчас ты можешь обрести то, что заполнит твою жизнь и сделает ее настолько яркой и значимой, что не будет смысла даже вспоминать про Дениса.
– И что же это?
– Давай назовем вещи своими именами. Это власть. Ты ходишь около нее, ты трогаешь ее руками, смотришь, но не решаешься взять ее, не решаешься принять ее как главное дело своей жизни.
– Мне не нужна власть, я никогда не хотела ее. То есть я хотела использовать власть Лионейского короля для каких-нибудь добрых дел, но…
– Чтобы использовать власть, нужно ею обладать. Держать обеими руками. Крепко-накрепко.
– Это ваши мечты, не мои.
