Утро нового дня выдалось таким же туманным, как и предыдущее. Хотя туман не был таким густым, как накануне, но пространство площади сплошь покрывала пелена дыма, чадившего из верхних этажей «дома Гиммлера». Жирная копоть поднималась из разорванного на части тягача. Поднявшийся на заре ветер гнал клубы дыма и копоти вдоль рва, точно занавесом. Это снова оказалось на руку аникинцам. Непроглядной смесью тумана и дыма затягивало обзор немцам, находившимся не только в Рейхстаге и в траншеях перед ним, но и в противотанковом рве.
Прикрывая друг друга, штрафники группами, по очереди начали отходить. Четверо – Кокошилов, Чаплыгин, Аникин и Милютин – несли тело Безбородько. Последней воронки покинула группа младшего лейтенанта Воронова.
Артиллерист с трудом подчинился приказу. В его лихорадочно блестящем взгляде сквозило неодолимое желание при первой же возможности снова ринуться в ров и громить немцев, пока есть силы. Поначалу он воспринял известие об отходе чуть ли не как проявление трусости.
Аникину пришлось повысить голос, доказывая, что необходимо уточнить план совместных действий всех подразделений, так как, судя по всему, назревает что-то серьезное. Впрочем, чутье подсказывало Андрею, что это
Командир стрелков, лейтенант Антонов, встретил ввалившихся внутрь этажа штрафников чуть не возле подоконника. Аникин с ходу поблагодарил лейтенанта за огневую поддержку, которую его подчиненные организовали только что, во время отхода штрафников. Немцы пусть поздно, но всполошились и принялись обстреливать отступавших, но тут же получили в ответ дружный залп из винтовок и автоматов.
Выяснилось, что, в самом деле, в здание прибыл батальон и лейтенант Антонов командовал ротой в его составе. Рядом с ротным все время вертелся младший лейтенант, одетый в пятнистый комбинезон, перехваченный поясным ремнем. Невысокий, но крепко сбитый, шустрый в движениях, он оказался командиром батальонных разведчиков.
Услышав, что бойцы аникинского взвода совершили вылазку к противотанковому рву, младший лейтенант с ходу, без церемоний подступился к Аникину с подробными расспросами о воронках на подступах ко рву, его глубине и профиле, численности его защитников, их вооружении. Разведчик не пропускал ни одной мелочи, переспрашивал и уточнял детали.
II
Подробные ответы Аникина на вопросы разведчика внимательно, не перебивая слушал лейтенант Антонов. Он действительно выглядел достаточно молодо для командира роты, и это впечатление только подчеркивалось его крайне усталым выражением лица. Может быть, он был даже младше Андрея. Но Аникину доводилось видеть и комбатов помоложе Антонова. Сразу бросалась в глаза незаполошная рассудительность ротного и в то же время быстрота и безоговорочность принимаемых решений.
Комнаты, оконные проемы которых смотрели на Королевскую площадь, заполнили солдаты стрелковой роты, внеся с собой дымные ароматы махорки и табака. У всех был крайне усталый вид, но атмосфера в подразделении царила приподнятая. Все, словно к знаменитой картине на выставке, осторожно подбирались к оконным проемам и разглядывали окутанный дымным туманом купол Рейхстага.
По признанию лейтенанта Антонова, батальон без малого сутки находился на ногах, ведя ожесточенные бои. Кровопролитный, изнурительный бой пришлось выдержать батальону при штурме железнодорожного вокзала Лертер. Только в роте Антонова потери составили шесть человек убитыми и десять ранеными.
Во втором батальоне, который вместе с ними срочно перебросили на южный берег Шпрее, потерь еще больше. На них наскочили отступающие с боями остатки немецкой дивизии, разбитой в берлинском пригороде к северо-востоку от района Рейхстага.
По признанию пленных фашистов, их командиры хотели во что бы то ни стало попасть в руки американцам. Именно с этой целью они и вверенные им остатки мотопехотных подразделений отчаянно порывались на юг, к Гатову.
Подавляющему большинству этих хаотично отступавших войск, оказавших вначале отчаянное сопротивление, был нанесен согласованный артиллерийский удар, который практически уничтожил основные силы, после чего оставшиеся в живых предпочли сдаться в плен.
Сразу после этого на подходе к мосту Мольтке батальоны усилили артиллерийским дивизионом и противотанковым взводом истребителей танков, и сразу же подразделения получили приказ переправиться на южный берег Шпрее. Первый батальон должен был занять позиции в виду Рейхстага, готовясь к его штурму, а второму было поручено с ходу завязать бой за здания, примыкавшие к Кроль-опере со стороны набережной. Бойцы расчищали пространство для того, чтобы обойти Кроль-оперу с правого бока и выдвинуться на Королевскую площадь.
Советские войска постепенно осваивались на южном берегу змеиной реки, собирая силы для решающего, последнего штурма самой кровавой из войн – штурма здания Рейхстага.
III
Вполголоса Антонов сообщил Андрею информацию, которая была доведена до офицеров. Примерно на полдень было намечено начало штурма, и ему должна будет предшествовать продолжительная артподготовка. По словам лейтенанта, сама улица Альт-Моабит и несколько кварталов на подступах к ней, участки набережной, примыкающие к мосту Мольтке, – все забито крупнокалиберными орудиями и самоходными артиллерийскими установками.
Мост буквально запружен батареями, которые спешно под непрекращающимся обстрелом врага переправляются на южный берег и тут же развертываются в боевые порядки. Направление для наведения на цель у всех одно – Рейхстаг.
– Мы так по ним саданем, что от них мокрого места не останется… Мы только пойдем черепки собрать… Это будет такой артиллерийский удар… Такой… что Германия к чертовой матери провалится в преисподнюю… – закончил Антонов с жаром, и словно бы в подтверждение своих слов, подняв сжатый кулак.
Аникин хотел было возразить по поводу черепков, но промолчал. В конце концов, может быть, пехотинец и прав. Может быть, «бог войны» обрушит на головы защитников Рейхстага огненный вал такой силы, что сотрет этот скелет упыря с лица Королевской площади. Хотя то, что Андрей успел увидеть своими глазами, говорило совсем о другом.
Трухлявость изъеденного снарядами Рейхстага и смешное расстояние – всего 350 метров, оставшиеся, чтобы дойти до оплота тысячелетнего рейха, – обманчивы. Еще много пота, крови и человеческих жизней придется положить, чтобы сокрушить эту проклятую громадину.
IV
Еще через час к Аникину добирается посыльный из штаба штрафной роты. Он уточняет диспозицию. Первый взвод готовится к наступлению на Рейхстаг. Наступает в составе сил, приданных стрелковому батальону, после общего сигнала к атаке.
У немцев, видимо, свое, совершенно отличное от советского командования, видение ситуации, складывающейся на Кениг-плац. Едва туман рассеивается, фашисты снова бросаются в контратаку, проверяя на прочность занявшую позиции пехоту. Эйфория, ненадолго воцарившаяся в изрешеченных пулями комнатах «дома Гиммлера», быстро улетучивается вместе с привычно заполнившим помещения пороховым дымом и запахом гари.
Вот уже и у лейтенанта Антонова при виде снова и снова возникающих, словно из-под земли, шеренг эсэсовцев поостыл шапкозакидательский победный пыл.
– Черт, оттуда они берутся?! – кричит он, утирая пот. – Вылупляются, что ли?!
Лейтенант весь взмок, за две минуты набегавшись от взвода к взводу в попытках организовать единую систему оборонительного огня.
Здесь Аникин высказывает свое предположение, которое созрело после вылазки. Возле бронеколпака он заметил откинутый массивный металлический люк. Возможно, он ведет в подземелье. Еще от майора Шибановского старший лейтенант слышал о данных разведки, согласно которым под площадью расположена сложная разветвленная система подземных коммуникаций. Гитлеровцы, выстраивая свою систему обороны, обязательно будут использовать подземные ходы, которые, может быть, связывают даже такие здания, как «дом Гиммлера» и Рейхстаг.
