— А ты хотела бы и дальше ездить с ним по Италии, играть в теннис, ходить в театры, в концерты, есть мороженое и все так, по-братски? И если он позволит себе поцеловать тебя — грубо оттолкнуть?
— А что, надо платить? Расплачиваться? — закричала Аня, отодвигаясь от подруги. — Благодарить?
— Тише, Ань, что с тобой? Успокойся. — Лена не знала, как все понимать, как себя вести.
У Ани сделалось злое лицо, колючие глаза, губы сжались в ниточку, она стала не похожа на себя.
— Ну что ты говоришь, какая благодарность? Марио благородный, добрый, широкий человек. Ты ему страшно нравишься, я чувствую. Перестань, успокойся, я не узнаю тебя. Вот увидишь, он завтра придет за тобой, и вы поедете играть в теннис.
— С каким лицом я встречу его? Я же буквально его отшвырнула.
— Анька, ты что-то недоговариваешь. С тобой что-то произошло. С самого твоего приезда, с первого же дня, как увидела тебя, я почувствовала. И все ждала, что расскажешь, а ты молчишь. Ань, освободись, не держи в себе, ты же знаешь, как я люблю тебя… тебе станет легче и проще.
Аня беспомощно шмыгнула носом. От ласковых слов у нее наполнились слезами глаза. Она сцепила пальцы, подумала, что все равно не сможет не рассказать Ленке, потому что иначе из их жизни, из их отношений уйдет безвозвратно самое главное.
…Аня говорила тихо, бесстрастно, казалось, с полным безразличием к событиям, о которых рассказывала, и можно было подумать, что все происшедшее было не с ней, а с некой абстрактной, условной женщиной, которую ей совсем не жаль…
— Ну вот, считай, что я полностью выпотрошилась. Теперь ты все знаешь. Получается, что я ищу у Марио убежища так же, как я искала у Андрея. И никуда от этого не деться. Только теперь все оказалось страшнее и безнадежнее.
Раздался телефонный звонок.
Лена пошла в холл, сняла трубку, произнесла:
— Пронто! — И после короткой паузы позвала: — Анька, тебя Марио.
Аня замотала головой.
— Это Марио! Подойди, Анька!
Аня взяла трубку.
— Анна, я прошу простить меня, — раздался голос Марио, — я глупо вел себя… я люблю тебя, Анна. Ты меня слышишь?
— Да, — прошептала Аня, — я слышу. Прости меня, Марио, прости. — И она заплакала.
Когда разговор закончился, Лена поцеловала Аню и повела в ванную.
— Чего ты плачешь?
— Он просил меня стать его женой.
— Ну вот, видишь… все образуется. Он приедет завтра?
— Да, — ответила Аня и снова заплакала.
— Все, все, давай умывайся, дурачок ты мой.
Аня улыбнулась сквозь слезы, обняла Лену, и они стояли так в ванной, словно нашли тут самое удобное место для излияния чувств…
Аня пустила холодную воду и стала умываться.
Снова зазвонил телефон.
— Вот неугомонный, — засмеялась Лена, — не дождется завтрашнего дня. Иди.
— Не могу, я мокрая. Подойди, пожалуйста, — сказала Аня, — я сейчас. — Она схватила полотенце.
— Пронто! — услышала Аня. — Да, да… привет… — говорила Лена. — Не знаю… не знаю…
Звонил явно не Марио — Лена говорила по-русски. Что-то там случилось. У Ленки был мертвый голос. Аня почувствовала, как ее опять начинает трясти мелкая противная дрожь.
— Не знаю, — повторила Лена, — решать не мне. Хорошо. Конечно… — Она положила трубку на рычаг и вернулась в ванную.
Аня так и стояла там с полотенцем в руках и смотрела на Лену испуганными глазами.
— Кто звонил? Что случилось?
— Олег, — ответила Лена.
— Как?! — У Ани опустились руки.
— Он узнал мой телефон у мамы. Ты же знаешь, наши с тобой мамы ему откровенно благоволили.
— Зачем он звонил?
— Он собирается снимать совместный фильм с итальянцами о Шаляпине и сейчас в Милане.
— Моя идея, — прошептала Аня, — он взял мою идею…
— Ну и бог с ней, с идеей, плюнь, зачем она тебе?
— Да, конечно. И что?
— Просит разрешения заехать ко мне. Хочет тебя видеть.
— Нет!
— Что нет-то?
— Нет! — крикнула Аня. — Нет, нет, нет! Я не хочу его видеть! Я уеду, улечу в Рим, поеду с Марио в замок. Нет, нет.
— Он просил передать тебе, что расстался с Ириной, — тихо произнесла Лена.
Аня села на край ванны, уронила на пол полотенце и истерически захохотала.
В дверь ванной постучали, и сразу же появилась голова Франко.
— Опять секрет? — Глаза его смеялись. — Но почему так громко, если секрет?
— Никакого секрета, — сказала, взяв себя в руки, Аня. — Позвонил мой бывший муж из Милана и попросил разрешения навестить меня.
— Навестить? У него есть вести от твоей фамилии? — забеспокоился Франко. — Семьи? — поправился он.
— Нет, никаких известий. Навестить означает приходить в гости.
— В гости? А что здесь смешного? — недоумевал Франко.
— А то, что когда мы с ним разговаривали в последний раз, он обозвал меня последними словами, — механически скаламбурила Аня.
— Последние слова — это после которых уже не разговаривают?
— Можно и так понять, — ухмыльнулась довольная Лена.
Неожиданный экскурс в русский язык благотворно подействовал на Аню: она явно успокаивалась.
— Скажите, почему, если секрет, вы уходите в ванную? — неожиданно спросил Франко.
Молодые женщины переглянулись и одновременно рассмеялись.
— Потому что… — начала Аня.
— Дай сказать мне, — перебила ее Лена. — И если объяснения совпадут, все у нас будет хорошо.
— Что все? — сейчас же спросил Франко.
— Не будь мальчиком-почемучкой. — Лена чмокнула мужа в щеку. — Отвечаю на первый вопрос: потому что в Москве мы привыкли все обсуждать на кухне, но наша итальянская кучина не соответствует московскому представлению о кухне, и мы подсознательно подменили ее ванной. — Лена вопросительно посмотрела на Аню.
— Я бы ответила точно так — слово в слово!
— А теперь пойдем в нашу кучину, я дам вам за урок русского языка хорошего вина, — предложил Франко.
Они выпили по бокалу, посидели за столом, поговорили обо всем и ни о чем. Аня, взвинченная и возбужденная, рассказывала что-то из московской жизни, и Лена, чтобы не прерывать, тихонько переводила непонятное мужу. Потом Франко ушел спать.
— Ну рассказывай, почему вдруг истерический смех? — спросила Лена, когда они остались одни.
— Не знаю…
— Разве ты не обрадовалась звонку Марио?
— Я ответила тебе — не знаю.
— Ты все еще его любишь? — спросила Лена. Она не уточняла кого — обе понимали, что речь идет именно об Олеге.
