Поздней ночью, ложась спать, решила, что, видимо, случилось что-то с машиной и водитель приедет утром.
Настало утро, потом снова вечер — водитель так и не появился.
Тем временем нынешний гость бабы Дуни вливал второе ведро в шипящий от перегрева радиатор.
— Тебя, сынок, как звать-то? — Спросила старуха, подойдя поближе к машине. — Смотри, ведро мне не утопи, цепочка-то слабая, — добавила она. — А то мне совсем беда будет, хоть самой за ведром сигай.
— Не бойся, бабуля, поймаю в случае чего и тебя, и твоё ведро, мы, водители, народ хваткий! А звать меня Володя. — И, завернув пробку радиатора, он полез в кабину.
— Да уж это точно! Вы, водители, народ хваткий, — обиженно сказала баба Дуня и тихо направилась к крыльцу.
— Погоди! — окликнул её шофер. — Ты чего против нашего брата имеешь? Обидел кто?
— Да уж было дело, — махнула рукой баба Дуня и неожиданно для самой себя вдруг расплакалась и, утирая слёзы, сбиваясь и всхлипывая, рассказала Володе о своём горе.
— Ты этого шофёра не запомнила? — спросил он. — Случаем, не в тельняшке был?
— Да вроде бы и в тельняшке, — неуверенно промолвила старуха.
Володя молча хлопнул дверкой, заурчал мотор, и, мелькнув грязными бортами, машина скрылась из виду.
К ночи, уже засыпая, баба Дуня услышала, как во двор снова въехала машина. Сначала она обрадовалась, подумав, что это парень с обещанной за телевизор картошкой, но, выглянув в окно, узнала Володину машину. Баба Дуня немного замешкалась, пока в темноте искала одежду, а когда открыла дверь, увидела лишь красные фонари удаляющегося грузовика.
Утром, шагнув вниз с крыльца, она чуть не упала, споткнувшись обо что-то большое и тяжёлое. На земле стояли три полных ящика отборной картошки, а рядом, в надорванной упаковке, её новенький телевизор.
Приятные воспоминания добавили сил старухе, и через пару минут спущенный с крыльца газовый баллон уже довольно весело катился в сторону дороги. Баба Дуня лишь подталкивала его время от времени — то руками, то ногами. Когда до заветной обочины щебёнчатой дороги, куда раз в две недели приезжал грузовичок, громыхающий десятками баллонов в кузове, оставалось совсем немного, повеселевшая баба Дуня, несмотря на потоки дождя, даже немного передохнула перед последним рывком.
— Успела всё-таки, значит, будем жить! — решила баба Дуня и чутко прислушалась, не раздастся ли вдалеке знакомый звон трясущихся в кузове баллонов. Но пока на дороге было тихо.
В это же самое время стального цвета видавший виды «мерседес» на широких спортивных дисках, отблескивая зеркальными поверхностями плотно затенённых окон, свидетельствующих об особой «крутизне» хозяина авто, бойко нёсся по той же разбитой щебёнчатой дороге. Четверо накачанных, короткостриженых парней явно спешили. Их дружок Валера, по кличке Баллон, полученной за массивную, оплывшую жиром фигуру и маленькую, как вентиль, головку, пару дней назад был переведён из тюрьмы «на поселение».
Новым местом его пребывания стал песчаный карьер небольшого грязного посёлка на самом краю Ленинградской области, где Баллон и решил отметить свою относительную свободу, вызвав на гульбу четвёрку лучших своих дружков. Сбор назначил на восемь вечера, но, пока дружки собирались, пока закупали водку, пиво, закуску да плутали в дороге, получилось так, что они к семи явно опаздывали, да еще и ехали без подарка.
С деньгами на достойный подарок проблем не было — последнее время поборы на Центральном рынке давали неплохие доходы. Там, правда, крутилась бакинская мафия, но Валет умел с ней ладить, и иногда они даже вместе обделывали кое-какие дела.
— Послушайте, челы, есть идейка! — нарушил молчание сидящий рядом с водителем Валет — самый высокий и крепкий из всех парней. Его сморщенный в раздумье маленький плоский лоб расправился, узкие, холодные и хитрые глазки загорелись от пришедшей, как ему показалось, выдающейся мысли.
— Подарим Баллону баллон. Во хохма будет! Баллону баллон!!!
— Какой ещё баллон? Козёл! — не оценил гениальности идеи Гвоздь — рыжий, неопрятный детина, сидящий за рулём «мерса». Он в очередной раз глотнул из плоской бутылки и, без надобности посмотрев на стрелки золотого «Ролекса», вновь уставился на залитую дождём дорогу.
— Сам козёл! — отпарировал Валет. — На любую дачу свернём, пять минут работы, и подарок готов, соображай, придурок!
Двое сидящих сзади совсем молодых, лет по шестнадцать, парней поддержали идею Валета.
— А чего, мужики, и денег не тратить, и вроде юморно получится. Баллон, точно, обрадуется, точно, по самые уши доволен будет, — за двоих высказался Пашка Горбачёв.
Решение было принято. «Мерс» продолжал нестись, разрезая светом фар густую пелену дождя. До посёлка на песчаном карьере оставалось около двадцати километров, до одиноко стоящего на обочине баллона бабы Дуни — не более пяти.
В то же время по этой же самой дороге навстречу стальному «мерсу» с четырьмя дружками двигалась старенькая «Газель», набитая газовыми баллонами. Водитель Володя Липатов, знакомый Дуни, тоже очень спешил. Это был его последний рейс перед долгожданным отпуском. Завтра утром он с женой и шестилетним Егоркой отправятся в Турцию, в не очень дорогой, но, как обещали в турагентстве, приличный отель на самом берегу Средиземного моря. Целый месяц в семье только и было разговоров о предстоящей поездке, о том, что с собой брать, что надо купить, что успеть сделать.
И вот всего-то и осталось — объехать ещё парочку адресов, сдать «Газель» с оставшимися в кузове баллонами сменщику и — домой, собирать отпускной багаж.
Володя посмотрел на часы. Только начало восьмого, но уже сильно стемнело, и из-за сплошной стены дождя дорога была еле видна. Да тут ещё перестала гореть левая фара, и ехать приходилось почти на ощупь. Но Володя прекрасно помнил каждый поворот этой безлюдной дороги, знал, что в это время опасаться появления встречных машин не стоило, и потому давил на газ что есть силы. Вот впереди на размытой обочине показался сиротливо стоящий баллон бабы Дуни.
«Надо после отпуска заехать к старушенции, сказать, чтобы в следующий раз не таскала баллон, тяжело ведь, буду сам забирать из дома. Заодно и выясню, не надо ли чего?» — решил Володя.
Выбрав пополнее, он аккуратно поставил баллон на землю, закинул пустой старухин в кузов, гуднул на всякий случай и, надавив на газ, понёсся к последнему адресу.
За окнами стального «мерседеса» мелькали деревья, размытые, болотистые поля, иногда сквозь дождь просматривались покосившиеся или полусгоревшие заброшенные избы. Пока поживиться баллоном было негде. Гвоздь с трудом угадывал повороты дороги. Попав в очередную яму и чуть не вывалившись в кювет, Гвоздь сбавил скорость, но Валет зло процедил сквозь зубы:
— Дави, козёл, опаздываем, меньше бы к коньяку прикладывался!
И Гвоздь снова нажал на газ. Ослушаться Валета он не решался. Для Гвоздя и сидящих сзади ребят Валет был непререкаемым авторитетом. И дело не столько в том, что он старше каждого из них и имел солидный стаж отсидки. Главное — только Валет мог прекрасно ладить с крепко обосновавшейся на рынке бакинской мафией. А зачастую и выполнять их задания — кого-то припугнуть, кое с кем разобраться, спалить чей-нибудь ларёк или побить стёкла в витринах конкурентов. Притом за все эти «услуги» им довольно неплохо платили. Нет, они, безусловно, уважали Валета!
Впереди замаячила одинокая встречная фара.
— Мотоцикл прёт! — оживился Валет. — Неплохой подарочек может быть. Давай, Гвоздь, завали его в кювет, левее, кому говорят, левее бери, козёл!
— Да пошёл ты знаешь куда! — заупрямился Гвоздь. — Тебе сидеть не привыкать, а я как-то пока погожу.
— Крути, сука, тебе говорят! — завопил Валет и, схватившись за руль, резко кинул машину влево.
