А вот еще...

Хеймдалль поднял палец размером с торпеду и угрожающе покачал им в воздухе.

— Все. Хватит. Звоню.

— Правда? По-моему, ты меня просто дразнишь. Ля-ля-тополя, а номер-то не набираешь.

— Пеняй на себя, Зафод, — буркнул бог. — Я всего-то предлагал тебе выполнить три задачи. Ну, максимум четыре. — Он сделал причудливое движение рогом, и тот вдруг сложился, без труда уместившись у бога в ладони (надо сказать, тоже не маленькой). — Что ж, будь, что будет. Отступать поздно.

— Еще бы не поздно, если вместо мозгов тесто.

— Тесто! — прохрипел Хеймдалль голосом фольфаганского флегмохорька, которому передавили горло ради нескольких драгоценных (используется в фармакологии и парфюмерии) капель мускуса. — Значит, говоришь, тесто! — Он набрал на клавиатуре горна номер и несколько секунд мычал что-то себе под нос, слушая гудки.

— Алё? Привет, Оди, это я, — произнес он наконец в трубку.

Хеймдалль прищурил один глаз — судя по выражению лица, он получал взбучку от отца богов.

— Да, конечно. Извини. Я понимаю, что у тебя шарики из золотого планктона могут подгореть, а пятна от меда плохо отстирываются. Заморозь рубаху — мороженый мед легче отойдет. Слушай, тут такое дело… у меня тут один тип… Смертный. Я хотел твоего разрешения прикончить его.

Снова взбучка. Даже стоя на десять футов ниже трубки, Зафод без труда улавливал характер разговора.

— Я знаю, что нам не… Я в курсе политических тенден… Конечно, читал… Ну да, следы от пуль, да.

Зафод отошел в сторонку: ситуации, в которых он не принимал участия, всегда его немного раздражали. Еще в детстве ему поставили диагноз «ВЖКВСатДКиХР(нгуо)НТ», что означает «Всегда живет как во сне, а также Дефицит концентрации и хроническая рассеянность (не говоря уже о) некоторой тупости». Впрочем, и во взрослом возрасте Зафод не вылечился, поскольку запомнить название болезни было выше его сил.

— Там вроде как пара «К», — говорил он своему врачу на Эротиконе VI. — Ну, может, еще «Ж».

В результате ему выписали лекарство от УУГ, что расшифровывается как «ужасно усугубленный геморрой». Правда, он и про него всего через пару дней забыл.

В общем, хотя Хеймдалль с Одином обсуждали его ближайшее будущее и связанные с этим неприятности, Зафод отвлекся, любуясь мерцающими огнями Асгарда. Зрелище и впрямь было впечатляющее — даже для того, кто привык к великолепию открытого космоса.

Асгард с его сравнительно скромными размерами трудно сравнивать с Дельтой Мегабрантиса, но и он впечатлял. Начать хотя бы с того, что вся планета заключалась в скорлупу из льда, благодаря которой свет, падающий на поверхность, становился серебристо-голубым, мерцающим. Ну, и саму поверхность сплошь украшали различные ландшафтные изыски, которым позавидовали бы и на Магратее: пенные реки, остроконечные пики с белоснежными шапками и фьорды, замысловатые, как сложная синусоида электрокардиограммы. Сияющие белизной ледники самым невероятным образом соседствовали с полями золотой кукурузы, согретыми теплыми солнечными лучами, исходящими непонятно откуда — по крайней мере никакой звезды, которая могла бы стать их источником, в обозримом космосе не наблюдалось. Высокие замки цепляли своими шпилями низ облаков, а на башнях дремали, обвив их кольцами, драконы. В общем, это была планета-мечта… с учетом того, конечно, что мечтатели — накачанные тестостероном мужланы, так и не научившиеся вести себя как взрослые.

Хеймдалль чего-то говорил.

— А? — переспросил Зафод.

— Мне дали зеленый свет, — сообщил бог, довольно улыбаясь.

— Какой еще зеленый свет? Зачем тебе зеленый свет?

— Это расхожее выражение. «Зеленый свет» означает разрешение идти.

— Куда идти?

— Никуда. Я никуда не иду.

— Тогда зачем тебе зеленый свет?

Хеймдалль сморщил нос.

— И шагал Сигурд все дальше и дальше, пока не пришел к дверям великого вождя по имени Хеймир; женой его была сестра Брюнхильды, и имя ей было Беккхильда, ибо оставалась она дома, занимаясь женскою работой, тогда как Брюнхильда преуспела в труде ратном на поле брани, и за то назвали ее Брюнхильдой.

— Ясно, — кивнул Зафод, прикидывая, не сможет ли он воспользоваться безумием привратника, чтобы прошмыгнуть по мосту.

Словно прочитав его мысли, Хеймдалль загородил ему путь своим огромным лыжным башмаком.

— Я сказал Одину, что это ты.

Зафоду вдруг разом сделалось заметно менее уютно.

— И что он сказал?

— Он сказал, что ты довольно известная личность, поэтому твою смерть надо замаскировать запутанными обстоятельствами.

— Запутанными?

Хеймдалль пригнулся и встряхнул Гьяллархорн, вернув ему изначальную длину.

— Ты вернул рогу изначальную длину, — заметил Зафод.

— Я собираюсь кликнуть драконов.

— Чтобы они могли убить меня при запутанных обстоятельствах, — догадался Зафод.

Улыбка Хеймдалля сделалась едва ли не шире полумесяца.

— Именно так, Библброкс. Я собираюсь приказать им убить тебя по чистой случайности, но так, чтобы это выглядело намеренным убийством.

— Ох, — выдохнул Зафод. — А как насчет задач? Должен же лежать где-нибудь золотой топор, который мне полагается для вас, ребята, отыскать?

— Ты хотел одну задачу, — хмыкнул Хеймдалль. — Вот именно ее ты и получишь.

Зафод поплевал на руки.

— Отлично. Круто. Может, тогда приступим, не откладывая? А то я тут мерзну. Обрубок шеи от запасной головы, понимаешь ли, очень чувствителен к холоду. Пожалуй, кстати, стоит упомянуть об этом в следующем томе моих мемуаров.

— Задача проще пареной репы, — с невинным видом сообщил Хеймдалль. — От тебя только и требуется пересечь этот мост.

Пересечь мост, подумал Зафод. Где-то мы это уже слышали. Но, конечно, «мост» — слово распространенное и часто используется в переносном смысле.

— Какой еще мост?

— Этот мост! — взревел Хеймдалль, тряся бородой. — Этот самый чертов мост, на котором ты стоишь!

— Ладно, ладно. Я просто хочу полной ясности. Значит, пересечь этот мост, на котором я стою. Что- нибудь еще?

— Над ним цилиндр искусственной атмосферы, так что не уклоняйся в сторону. Если тебе удастся добраться до первой стены, тебе придется на нее залезть.

Залезть на стену… Опять что-то знакомое. Однако же слово «стена» распространено еще больше, чем даже «мост»…

— Значит, перейти и залезть. Ясно. И никаких подвохов?

— Если не считать драконов, которые будут пытаться столкнуть тебя в пропасть — никаких.

Зафод нахмурился.

— То есть не тех милых, добрых драконов, которые поют песенки, как в сказках?

— Почему? Они поют. Поют погребальные песни.

— Правда? Какое слово, кстати, рифмуется со словом «сдирать»? — Скажем честно, с этой репликой Зафод припозднился. Да и вообще момент для нее выбрал самый что ни на есть неудачный.

— Ха! Отлично. Ты только что урезал десять секунд от предельного срока.