А вот еще...

— Это огромная честь для моей сальной шевелюры, сэр. Только минуточку, дайте мне взорвать этих типов.

— Вот так надо, салага… — обратился Джельц к сыну, но Непрроходим его не слушал: в голову ему пришла мысль — настолько дерзкая, что изо всех сил старалась сбить его с ног и испарить мозги.

Рядовой Непрроходим отстегнул с шеи фартук-слюнявчик, бегом пересек мостик и врезал им по башке торпедисту как раз в то мгновение, когда палец того завис над кнопкой «огонь». Стальной ковшик рассек слой подкожного жира и соприкоснулся с черепом. Зрачки торпедиста сошлись к переносице, разошлись и закатились.

Второй раз за считанные минуты команда замерла в ожидании того, как решится судьба Непрроходима. Не то, чтобы на борту вогонских кораблей не встречалось открытого насилия, но насилие, мешающее исполнять приказ Простатника, никак не укладывалось в рамки привычного.

Булькнув животом и зашипев амортизатором кресла, Джельц повернулся к нарушителю порядка.

— Рядовой Непрроходим. Это уже второй раз за день. Я заинтриго-о-ован.

Необычно растянутое последнее слово словно бы намекало на то, что Непрроходиму стоит немедленно объясниться, и что объяснение этого безумного поступка должно отличаться стопудовой убедительностью. Можно сказать, что в истории убедительных объяснений оно должно занять едва ли не первое место. Возможно, даже превзойти объяснения Джаммуа Тоталля, кровопускателя с Кирста, который (совершенно случайно, во сне) вышиб жене мозги перстнем с печаткой, а потом заявил, что сделать это его заставили кости предков, каковые кости он в подтверждение своего заявления даже выписал с другой планеты, искусственно состарил и закопал под корнями дерева ванго-панго.

Кожа у Непрроходима вспотела с внутренней стороны — такое с вогонами случается редко, зато усугубляется возбуждением пыльных клещей, заставляющим кожные поры поглощать влагу из окружающего воздуха и накапливать ее в подкожных клетках.

— Мне казалось, ты держишь себя в руках, Туп, — продолжал Джельц с явным неодобрением. — Твоя мать уверяла, что хватит и гомеопатических средств, и, да поможет мне Зарк, я ее послушал. Но в следующий раз ты без разговора отправишься прямиком в аквариум с пиявками, мой мальчик. А теперь, как я сказал уже, я заинтриго-о-о-о-ован.

— Неправильно это все! — выпалил Непрроходим.

— Что ты хочешь этим сказать? — искренне удивился Джельц. — Неправильно в этическом отношении? В смысле добра и зла? Только не говори мне, пожалуйста, что ты заделался моралистом… твои хилые ножки этого не перенесут. — Джельц внезапно задохнулся от ужаса. — Или ты хочешь сказать, что ты эволюционировал?

Непрроходим стиснул кулачки и не двинулся с места.

— Во-первых, Простатник, здесь, должно быть, сломан пылевой фильтр, потому что я весь вспотел внутри. А во-вторых, я хотел сказать, что это неправильно, потому что это не по инструкции.

Джельц встряхнул усами.

— Не по инструкции, говоришь? Не по… — Он резко повернулся к связисту. — Запишите этот разговор, слышите? Возможно, мне придется объяснять эту казнь его матери.

Непрроходим бросился в атаку, потому что иначе ему бы не оставалось ничего, как растянуться на полу и хныкать в ожидании конца.

— Нам приказали уничтожить землян, так?

— Надеюсь, у тебя найдутся аргументы убедительнее, потому что это…

— Эти люди купили планету у магратиан, так?

— А! Я вижу, куда ты клонишь, но галактическому правительству магратиане неподконтрольны. У них собственная маленькая республика, подающая, надо сказать, чудовищный пример колониям.

— Вы правы, Простатник. Разумеется, правы, но у магратиан с правительством официально оформленные деловые отношения. Торговый договор.

— Ну, допустим.

Забыв про необходимость скрывать свою ловкость, Непрроходим бросился к ближайшему пульту.

— Смотрите! — объявил он, торопливо открывая страницу мегабрантианского управления по делам новых миров. — Статус планеты Бабуля одобрен центральным ведомством.

— Вогон редко находит бумагопроизводство скучным. Попрыгунчик, — сухо заметил Джельц. — Но признаюсь, если ты немедленно не приступишь к сути…

— Перехожу, Простатник. Центральное управление зарегистрировало Бабулю как планету- налогоплательщика, члена планетарного союза, подчиняющегося галактическому правительству.

— Ты повторяешь одно и то же, только разными словами. Я ради этого тебя в университет посылал? — Джельц взял микрофон и нажал кнопку соединения с торпедным отсеком. — Нам все-таки надо еще уничтожить землян.

— Посмотрите сюда, в последний параграф. Как и положено в таких случаях, Мегабрантис одобрил гражданство обитателей планеты. — Непрроходим почувствовал, что потение уменьшилось, зато из пор его тела тонкими струйками вырывался со свистом пар. Он говорил теперь юридическим языком, а на свете не найдется вогона, способного спорить с законом. — Формально земляне больше не земляне, а бабулиане. Или бабулианцы, или бабулинисты? Не знаю точно. Но одно я знаю точно: если вы сейчас расстреляете этих людей, вы расстреляете группу законопослушных налогоплательщиков, ни разу не уклонявшихся от этой своей обязанности. Только представьте себе, Джельц-Инструкция изжаривает граждан, не успевших заплатить налоги! Что скажет на это Хупц Прриходитезавтра, ваш старый приятель со Стены Хрюмпста?

На этом собственный запас хрюмпста у Непрроходима иссяк, он пошатнулся и упал спиной на мониторы, отчего по сенсорным экранам побежали радужные круги.

— Вау, — произнес Джельц, а это слово он произносил не слишком часто. Он выбрался из кресла и понес свою тушу к радужным мониторам. — Рядовой Непрроходим. Ты сорвал операцию. — Простатник навис над своим сыном, лицо которого из оливкового сделалось бледно-салатного цвета.

— Я сделал то, что обязан был сделать.

Джельц протянул руку — скорее из чистой формальности, чем из попытки взяться за руку Непрроходима, ибо с таким же успехом он мог бы попытаться взяться за резиновую перчатку, наполненную мягким бутербродным маслом.

— Ты увидел силу закона. А чем поддерживается порядок, как не законом? Встань, сын мой. Подойди и встань рядом со мной.

Непрроходим, ожидавший, что вот-вот превратится в кляксу на переборке, поднялся на подкашивающиеся ноги и откашлял кварту жидкости (а с ней пару симбиотических безволосых флабузов, которых все вогоны носят в желчных пузырях в качестве средства от камней).

— О нет. Бедные Хэнки и Спэнки…

Джельц носком башмака отшвырнул мокрые комки в сторону.

— Забудь этих паразитов. У нас в блоках переработки отходов таких несколько миллионов.

Он включил одну из подвешенных к потолку специально ради подобных, связанных с падением вогонов ситуаций лебедок. Непрроходиму хватило еще хитрости делать вид, будто она ему нужна, и с ее помощью он выпрямился.

— За всем за этим наверняка стоит Тугриг, — по секрету сообщил сыну Джельц. — Не удивлюсь, если он там на Мегабрантисе прослушивает все наши переговоры в ожидании, пока я провалю операцию. Нет ничего хуже, чем уничтожить…

— Не тех людей? — предположил Непрроходим.

Джельц усмехнулся шутке своего подчиненного.

— Не тех налогоплательщиков, рядовой. Поосторожнее с юмором: у других членов экипажа с этим похуже, чем у нас с тобой. Твой сарказм могут расценить как проявление сочувствия.

— А… — отозвался Непрроходим, интуитивно нащупав самую удачную реплику для случаев, когда ты представления не имеешь, чего отвечать.

Джельц попятился и плюхнулся обратно в командирское кресло.

— Старина Тугриг, поди, ждет на базе, что я вернусь по уши в дерьме. А вместо этого — благодаря тебе! — мы возвращаемся героями, со скальпом бога на поясе и хорошими вестями для налоговой