— Вы видите, он даже никогда не слыхал о luge.
Это очень понравилось второму чиновнику. Он торжествовал.
— Luge, — сказал первый чиновник, — это то же, что тобогган.
— Должен возразить, — покачал головой второй чиновник. — Здесь я опять должен возразить. Тобогган очень отличается от luge. Тобогган делается в Канаде из плоских планок. Luge — это обыкновенные салазки на полозьях. Точность прежде всего.
— А нельзя ли нам кататься на тобоггане? — спросил я.
— Конечно, можно и на тобоггане, — сказал первый чиновник. — Вполне можно кататься на тобоггане. В Монтре продаются отличные канадские тобогганы. Братья Окс торгуют тобогганами. Они сами импортируют тобогганы.
Второй чиновник отвернулся.
— Для катания на тобоггане, — сказал он, — требуется специальная piste.[127] Нельзя кататься на тобоггане по улицам Монтре. Где вы остановились?
— Мы еще сами не знаем, — сказал я. — Мы только что приехали из Бриссаго. Экипаж ждет на улице.
— Вы не пожалеете о том, что едете в Монтре, — сказал первый чиновник. — Вы найдете там прекрасный мягкий климат. Вам не нужно будет далеко ходить, если вы захотите заниматься зимним спортом.
— Если вас действительно интересует зимний спорт, — сказал второй чиновник, — поезжайте в Энгадин или Мюррен. Я вынужден протестовать против данного вам совета ехать в Монтре для зимнего спорта.
— В Лез-Аван над Монтре превосходные условия для любого зимнего спорта. — Патриот Монтре яростно взглянул на своего коллегу.
— Господа, — сказал я. — К сожалению, мы должны ехать. Моя кузина очень устала. Мы рискнем отправиться в Монтре.
— Приветствую ваше решение. — Первый чиновник пожал мне руку.
— Полагаю, что вы будете сожалеть об отъезде из Локарно, — сказал второй чиновник. — Во всяком случае, в Монтре вам придется явиться в полицию.
— Никаких недоразумений с полицией у вас не будет, — уверил меня первый чиновник. — Со стороны населения вы встретите исключительное радушие и дружелюбие.
— Большое спасибо вам обоим, — сказал я. — Ваши советы для нас очень ценны.
— До свидания, — сказала Кэтрин.
— Большое спасибо вам обоим.
Они проводили нас поклонами до дверей, патриот Локарно с некоторой холодностью. Мы спустились по лестнице и сели в экипаж.
— О, господи, милый! — сказала Кэтрин. — Неужели нельзя было выбраться оттуда раньше?
Я дал кучеру адрес отеля, рекомендованного нам одним из чиновников. Кучер подобрал вожжи.
— Ты забыл про армию, — сказала Кэтрин. Солдат стоял у экипажа. Я дал ему десять лир.
— У меня еще нет швейцарских денег, — сказал я. Он поблагодарил, взял под козырек и ушел. Экипаж тронулся, и мы поехали в отель.
— Что это тебе вздумалось сказать про Монтре? — спросил я Кэтрин. — Ты действительно хочешь туда ехать?
— Это было первое, что мне пришло в голову, — сказала она. — Там неплохо. Мы можем поселиться где-нибудь наверху, в горах.
— Тебе хочется спать?
— Я уже засыпаю.
— Мы хорошо выспимся. Бедная ты моя Кэт! Досталось тебе этой ночью.
— Мне было очень весело, — сказала Кэтрин. — Особенно когда ты сидел с зонтиком.
— Ты понимаешь, что мы в Швейцарии?
— Нет, мне все кажется: вот я проснусь, и это все неправда.
— И мне тоже.
— Но ведь это правда, милый? Это ведь не на Миланский вокзал я еду провожать тебя?
— Надеюсь, что нет.
— Не говори так. Я боюсь. Вдруг это в самом деле так.
— Я точно пьяный и ничего не соображаю, — сказал я.
— Покажи свои руки.
Я протянул ей обе руки. Они были стерты до живого мяса.
— Только в боку раны нет, — сказал я.
— Не богохульствуй.
Я очень устал, и у меня кружилась голова. Все мое оживление пропало. Экипаж катился по улице.
— Бедные руки! — сказала Кэтрин.
— Не тронь их, — сказал я. — Что за черт, я не пойму, где мы. Куда мы едем, кучер?
Кучер остановил лошадь.
— В отель «Метрополь». Разве вы не туда хотели?
— Да, да, — сказал я. — Все в порядке, Кэт.
— Все в порядке, милый. Не волнуйся. Мы хорошо выспимся, и завтра ты уже не будешь точно пьяный.
— Я совсем пьяный, — сказал я. — Весь этот день похож на оперетту. Может быть, я голоден.
— Ты просто устал, милый. Это все пройдет.
Экипаж остановился у отеля. Мальчик вышел взять наши чемоданы.
— Уже проходит, — сказал я. Мы были на мостовой и шли к отелю.
— Я знала, что пройдет. Ты просто устал. Тебе нужно выспаться.
— Во всяком случае, мы в Швейцарии.
Да, мы действительно в Швейцарии.
Вслед за мальчиком с чемоданами мы вошли в отель.
КНИГА ПЯТАЯ
В ту осень снег выпал очень поздно. Мы жили в деревянном домике среди сосен на склоне горы, и по ночам бывали заморозки, так что вода в двух кувшинах на умывальнике покрывалась к утру тонкой корочкой льда. Madame Гуттинген рано утром входила в комнату, чтобы закрыть окна, и разводила огонь в высокой изразцовой печке. Сосновые дрова трещали и разгорались, и огонь в печке начинал гудеть, и madame Гуттинген во второй раз входила в комнату, неся толстые поленья для печки и кувшин с горячей водой. Когда комната нагревалась, она приносила завтрак. Завтракая в постели, мы видели озеро и горы по ту сторону озера, на французском берегу. На вершинах гор лежал снег, и озеро было серое со стальной синевой.
Снаружи, перед самым домом, проходила дорога. От мороза колеи и борозды были твердые, как камень, и дорога упорно лезла вверх через рощу и потом, опоясав гору, выбиралась туда, где были луга, и сараи, и хижины в лугах на опушке леса, над самой долиной. Долина была глубокая, и на дне ее протекала речка, впадавшая в озеро, и когда ветер дул из долины, слышно было, как речка шумит по камням.
Иногда мы сворачивали с дороги и шли тропинкой через сосновую рощу. В роще земля под ногами была мягкая: она не отвердела от мороза, как на дороге. Но нам не мешало то, что земля на дороге твердая, потому что подошвы и каблуки у нас были подбиты гвоздями, и гвозди вонзались в мерзлую землю, и в подбитых гвоздями башмаках идти по дороге было приятно и как-то бодрило. Но идти рощей было тоже очень хорошо.
