чударинях… но шкилбени затмили всех. сначала то пугало к поползню презрительно присматривалось — стояло у ствола и обзывало всяко. а вскоре их стали замечать вместе… ты аккуратненький — и снуешь. — говорило пугало. ты тоже очень хороший. — поползень пикал. и многие это слышали. мне нравится зимняя рыбалка. — рассказывало пугало другу. — только не ради рыбы — я люблю бурить лед — опускать веревку в воду — и ждать — вдруг кто-нибудь ухватится за нее! — и мы на него посмотрим. а еще — если неглубоко — в лунку можно увидеть щитников!.. (щитники — это такие хвостатые треугольники. если б они были размером с дом — были бы наилучшим воплощением конца света. но взрослые щитники — с двухлатовую монету…) пугало с буром, с веревкой на шее и с поползнем на голове медленно движется по замерзшей реке. вот остановилось — бурит. вот они щитники. — шепчет-шепчет — приглашает поползня посмотреть. щитники лежат на дне и покачиваются от течения. не оторваться! — ну и вид у них! а теперь пошли на русло — к самой большой глубине. там и веревку спустим. — пугало бережно поднимает поползня под белый живот с края лунки — прижимает к сердцу. они бурят новую лунку на самой середине реки. пугало опускает свою веревку. садится. они молчат — любуются — ждут. за веревку никто не дергает — но все равно интересно — все равно волнение! так проходит световой день. а на его исходе веревку что-то тронуло. пугало тащит тащит — что-то маленькое! — что-то есть! поползень в лунку чуть не прыгает. оказалось — стрекоза-брошка. стеклышки на крыльях в основном зеленые — но есть и прозрачные как вода в ручье. отцепляя иголку пугало принимает несколько равнодушно-бывалый вид. хотя никогда еще раньше ничего на веревку ему не попадалось. протягивает поползню: возьми себе — обо мне память.
в ночь на первое марта алма не спала. стояла, сидела на зеленом балконе — смотрела на спально- квартальную ригу — как гаснут а потом зажигаются окна в домах. с рассветом собрала сумку — поймала такси — приехала на вокзал — купила билет — ступила в вагон — и поехала в вишки. по обе стороны от поезда голубел снег — но зима все равно уходила.
огре — лиелварде — яунелгава — айзкраукле…
в плавинясе пересела на автобус идущий в дзелзаву.
вышла в любане — оттуда до вишек километров пять.
было почти что двенадцать дня.
алма шагала полем.
берегом белой айвексте.
от показавшихся яблонь вишек
слышалось пение и шум.
ах как бы хотелось сейчас собрать всех вместе! и девицу сороку — и агриса с юрисом — и марту- мартышку с песчаным медляком — и трухляка валентинса!.. селенитового бегемота летающего вместе с совами и с доброй хозяйкой своего магазина!.. медведку и лося и златокрота и поползня!.. счастливых несчастных элеонор с мастерами своими и мастерицами!.. пассажиров поездов стучащих латвией и выезжающих из нее — машинистов и кондукторов!.. сурчиху с аромалампами!.. гениальную алдоню с валмиерского бульвара!.. чуткую ольгу!.. грустную риите с сыном!.. бодрую майру — которой не больно давно!.. писателя с метеорологом!.. их жен!.. юстину ремигаса и фелицию!.. визму-конкордию и саусу баранчиню — они бы подружились!.. вазу-костюм похорошевшую от молока и поцелуев!.. айзелкшнинских полицейских!.. всех-всех огородных пугал — ноябрьских декабрьских январских февральских — с обоями, шпротами, бурами, шарфами, расческами, фенами, лавандовыми и хвойными освежителями и спиртом — с приятелями и подругами!..
но на границе вишек под мерзлыми яблонями было только одно огородное пугало с барабаном. колотило в него и пело — пытаясь на разные голоса собственным охрипшим — не ожидая увидеть сейчас даже алму — двадцатисемилетнюю хозяйку хутора приехавшую вдруг из риги.
куплетов в песне всего лишь три. но пугало пело пело.
алма поставила сумку в снег. сказала:
прости — я пока тебе не очень рада — но
постепенно скорее всего обрадуюсь, весна.
скаты
скаты оказывается рыбы. ну да правильно — ведь у них жабры. не осьминоги же они — не медузы. и пусть поначалу трудно решиться назвать скатов рыбами — ну какая это рыба? — это водяная лепешка — это неизвестно кто. скаты — примитивные хрящевые рыбы — как и акулы.
