рассыплется.
– Это ты о чем?
– Юрка там что в сельпо делает?
– Не знаю, не спрашивала. Зачем люди в магазины ходят?
– Он в городе сегодня был, я его там видел. И он меня видел. Может, решил, что меня сегодня не будет.
– Ага, и ко мне подклеился… Он, конечно, мужик ничего, но, поверь, мне он и даром не нужен. Ты же видел, мы с ним не разговаривали, мимо прошли. И зачем я оправдываюсь? У меня что, гордости нет?
– Мужик, говоришь, ничего? А кто-то его свиньей жирной называл.
– Когда это было? Он изменился с тех пор. Уже не жирный. И уже не свинья. Нормально себя ведет, глазами под юбку не лезет.
– А раньше лез?
– Раньше лез. Раньше морду ему бить надо было. А сейчас не за что. И меня ругать не за что… Ну, нравлюсь я ему, и что? Мне раньше Ален Делон нравился, так у меня и в мыслях не было к нему в Париж ехать. И замуж за него уж точно не рвалась… Это я тебя ревновать должна, к его жене.
– К жене Алена Делона?
– Ага, к жене Алена Делона, – улыбнулась Лариса. – Вот к ней и ревную…
– Я завтра на пару дней уезжаю. В магазин чтобы не ходила, – угрюмо сказал Демьян.
– Ревнуешь? Не доверяешь?
– Доверяю.
– Но проверяешь.
– Нет, но…
– А ты меня с собой возьми, тогда не будет никаких «но». Куда едешь?
– В Москву.
– Да ладно! – Лариса встрепенулась, как зимующий лебедь, учуявший вдруг запах весны.
– Скупщики картошку за копейки берут, меня такой вариант не устраивает. Урожай хороший, затраты окупятся, но незначительно. Я не для того как проклятый вкалывал, чтобы кто-то на моем горбу жировал…
– В Москве хочешь продать?
– Да, по рынкам попробую развезти. Сетки есть, мешками отдавать буду.
– А на рынках те же скупщики, ну, на копейку больше дадут…
Лариса вдруг вспомнила, как возле их с Аликом дома встала фура, груженная картошкой. Так люди в очередь выстраивались…
– По дворам надо развозить.
Демьян остановил машину возле ворот дома, но выходить не спешил.
– По дворам?
– Ну да. Вот ты сам подумай, ты живешь в квартире, семья у тебя, на зиму нужно много картошки. А на рынок идти, ну, килограммов двадцать возьмешь. Потом еще тащиться надо. А тут сервис – на дом картошку привозят, договорились о цене, Васька на своих плечах шесть мешков к тебе в квартиру поднял, и продавец доволен, и покупатель свою цену взял.
– А это интересно, – кивнул Демьян. – Я и сам таскать буду, если что.
– А почему бы и нет? Ты у нас мужик здоровый, от тебя не убудет. А я по квартирам пройдусь с товаром. Картошку покажу, скажу, что доставка есть. Мы так за полдня вагон продадим. И эту тележку, – Лариса хлопнула рукой по крышке, под которой прятался мотор.
– Ты по квартирам пойдешь?
– А что здесь такого? Это тебе не шубы в жару рекламировать… Хотя, конечно, лучше шубы… Может, я на шубу так заработаю. Купишь мне шубу?
– Да хоть две… А с Егоркой как быть?
– Мама с ним посидит.
– А кормить?
– Детское питание есть.
– Мы же договорились, это на крайний случай.
– Вот это и будет крайний случай… Анютку Ломову попрошу, она приготовит…
– Может, мы лучше Анютку возьмем? Пусть она по квартирам ходит.
– Ага, сейчас!.. Она, конечно, баба ничего, нормальная, но на тебя засматривается. Вдруг она к тебе приставать будет?
Какое-то время Демьян выразительно смотрел на жену, затем усмехнулся и махнул рукой. Не та женщина Анюта Ломова, чтобы ее можно было променять на Ларису. И они оба это прекрасно понимали.
– Да мне много не надо, хотя бы разок меня свози, а потом пусть Анютка едет, – умоляюще посмотрела на мужа Лариса.
– Ну, если только разок, – согласился Демьян.
Лариса отправилась домой, а он поехал в поле загружать машину. Ей нужно было готовиться в дорогу, чтобы перед москвичами потом не краснеть.
Глава 11
Соловей поет, заливается… Электрический соловей, за дверью московской квартиры. И сколько раз уже Лариса ловила себя на мысли, что соловьи эти поют приятнее, чем те, к которым она привыкла в деревне. И работа ее не смущала. Ведь она не ворованный картофель призывает покупать, а свой собственный. Сейчас хозяин квартиры откроет дверь, и она очарует его искренней улыбкой…
Их эксперимент оказался удачным. Первую партию картошки они распродали всего за день, им тогда даже в Москве ночевать не пришлось. И вторая поезда оказалась успешной, а на третий раз вместо Ларисы отправилась Анютка Ломова, и машины в Москве застряли на целых три дня. Картошку все-таки продали, но ментам пришлось отдать чуть ли не четверть от всей выручки. Торговля-то незаконная, и если долго стоять на одном месте, то встречи со стражами порядка не избежать. Бандитов они не ловят, притоны по Москве цветут махровым цветом, а вот картошкой торговать нельзя…
Лариса поехала снова, и весь товар снова ушел до вечера. Стоит ей только улыбнуться, и мужик уже готов бежать за ней… ну, не край света, но к машине с картофелем – точно. И бежит. Да и женщинам она симпатична; такая вот располагающая у нее внешность.
Щелкнул замок, открылась дверь, и Лариса растянула губы в радушной улыбке. И еще она должна была поздороваться, но слова застряли в горле. На нее смотрел Алик.
– Лариса?!
И он узнал ее. Лицо от недоумения вытянулось, кадык раздулся, как это случалось у него от сильного волнения.
Да и она сама разволновалась так, что ноги вдруг онемели. Ей бы уйти, но вдруг она упадет, если сделает шаг. Алик же распахнул дверь, вышел к ней, взял ее под локоть, увлек в дом. Если он ее поддерживает, она не упадет.
Большая квартира, с отличным ремонтом и прекрасной мебелью. Кожаное кресло в зале не просто роскошное, но еще и удобное, Лариса утонула в нем. Как бы не захлебнуться от нахлынувших чувств.
– Хорошая у тебя квартира.
– Хорошая, но не моя. Друг в Израиль на два года уехал, меня вот попросил за квартирой присмотреть… Как ты меня нашла?
– Я тебя не искала, – мотнула она головой.
– А это что?
Алик взял ее за руку, взглядом показал на обручальное кольцо. Приятное прикосновение, она даже ощутила томление, может, потому и одернула руку.
– Замужем я.
– За кем?
– Фермер он. Мы картошку продаем…
Лариса хлопнула по прозрачному пакету, который держала на коленях. Килограмм отборного картофеля
