приличная, шапка меховая, сумочка… Если бы она от бандитов сбежала, как она могла сумочку прихватить?..
– Это ты у меня спрашиваешь? Или у себя?
– Э-э… У себя…
– А может, это Катерина тебя вразумляла?
– Катерина?! Э-э, ну-у…
– Лариса к ней ходила?
– Да, пошла к ней. Васька пьяный тогда был, никакой. Он бы до машины не дошел. А сама я не умею автомобиль водить. Лариса пешком пошла. Я ей говорю, не надо, холодно, метель…
– Метель?
– Дороги тогда заметало, а она все равно пошла…
– Вернулась?
– Да, – совсем неуверенно сказала Анюта.
– Куда она вернулась, к тебе?
– Э-э, да. Надо же было ей где-то переночевать, – она подозрительно отвела в сторону глаза.
– Анюта, я тебя давно знаю. Ты же мне как родная, а врешь, как чужому.
– Я не вру, – женщина жалобно глянула на Демьяна.
– Врешь!
– Ну, ко мне она не приходила. И сюда тоже. Я так думаю, она у Катерины переночевала, а утром она ее увезла в город.
– Это ты так думаешь?
– Я точно не знаю…
– Почему мне ничего не сказала?
Анюта со скорбным видом вздохнула и опустила глаза.
– Катерина запретила говорить?
– Не запретила, но сказала, что тебе об этом лучше не знать. Это чтобы раны не бередить…
– А почему ты сказала, что Лариса к тебе возвращалась?
– Так вышло.
– Ты соврала мне. А если соврала, значит, Катерина не отвозила Ларису в город.
– Ну, я не знаю. Может быть, и отвезла. А может быть, и нет. Мне кажется, она Ларису за порог выставила. Ночью. А там четыре километра до села…
– Да, Анюта, не ожидал я от тебя такого.
– Да я и сама от себя такого не ожидала, – пустив слезу, всхлипнула женщина. – Катерина коршуном налетела, я испугалась. Пообещала ей, что не скажу тебе…
– А если с Ларисой что-то случилось?
– Но я-то чем ей могла помочь?
– Людей могла бы попросить, машину бы выслали…
– Я думала, она у Катерины переночует… А когда Катерина ко мне пришла, поняла, что не ночевала она у нее…
Анюта еще ниже опустила голову, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Понимает, что не должна была оставлять Ларису в одиночестве, но время-то вспять не повернешь…
Катя вернулась домой поздно вечером, уставшая, но довольная. Игрушек детям привезла, Демьяну часы дорогие подарила. А новости у нее, судя по ее виду, более чем хорошие.
– Управляющий банком меня к себе пригласил, про хозяйство спрашивал, как работаем, какая рентабельность, – стала рассказывать она. – Я ему отчетность предоставила, а он сказал, что с этим без него разберутся. Сказал, что, если у нас действительно все так хорошо, как я говорю, банк нас под свое шефство возьмет…
Демьян должен был спросить, что это за шефство. Было во времена социализма такое, что предприятие брало шефство над близлежащими колхозами – и деньгами помогало, и людьми, но те времена давно уже канули в Лету, сейчас каждый выживает в одиночку… Но не хотел Демьян об этом говорить: Лариса у него на первом плане, все мысли о ней.
– Сказал, что в сельское хозяйство сейчас выгодно вкладывать, рентабельность, говорит, высокая, особенно на зерновых. Есть, сказал, хозяйства, где рентабельность до четырехсот процентов доходит…
Увы, артель «Приволье» такой доходностью похвастаться не могла, но если они смогут создать замкнутый цикл производства, то показатель может быть и выше. Зернохранилища для этого должны быть, переработка зерна и налаженный сбыт муки. А если еще какой-нибудь макаронный завод создать… Но Демьяну сейчас не до того. Хотя и Катю он не перебивал. Пусть выговорится, выпустит пар, а потом он ее к стенке и прижмет.
– В общем, они готовы сделать прямые инвестиции в наше хозяйство. Мы будем работать, а они – напрямую вкладывать деньги и напрямую получать прибыль. Это очень выгодное предложение. С их деньгами у нас такое хозяйство будет…
– Лариса где? – перебив Катю, без предисловий спросил Демьян.
– Лариса?! – сошла с лица женщина. И какое-то время потрясенно смотрела на него, не понимая, почему он об этом спросил. Но ведь спросил, причем жестко, с упреком, это ее и шокировало.
– Я все знаю. Она к тебе за детьми морозной и вьюжной зимой приезжала. А ты ее прогнала.
– Я ее не прогоняла… Она сама ушла…
Катя сама была белой как тот снег, который заметал дорогу перед Ларисой два с половиной года назад…
– В ночь. В метель. Одну.
– Ну, если она захотела…
– Почему ты мне об этом не сказала?
– Зачем ворошить прошлое?.. Да и недостойна она тебя!
– Это не тебе решать, кто достоин, а кто нет…
– А зачем она тебе такая? Бросила детей, удрала с любовником, как последняя… Тебе такая дрянь не нужна! И твоим детям тоже!..
– Я же сказал, это не тебе решать.
– Приехала вся такая расфуфыренная!..
– Не приехала, а пришла. Пешком к тебе пришла.
– Откуда я знала, что пешком? Может, с мужиком своим приехала. Может, машина за воротами стояла, откуда мне известно?
– Не стояла.
– Ну, чего ты на меня так смотришь? Может, я бы и приветила ее, если бы она мне врать с порога не начала! Бандиты ее похитили! А сама в шубе!
– В белой норковой шубе? И белый «Мерседес» за воротами стоял, да?
– Нет, не в белой шубе И не в норковой. В овчинной шубе, но очень красивой. И очень теплой. И сумочка у нее была. А в сумочке паспорт. От бандитов она сбежала, с паспортом. Так я ей и поверила!
– А я тебе верю?
– Не знаю… – вмиг обмякла Катя, как будто вся жизненная энергия из нее вдруг ушла.
– Я тебе не верю. Если бы ты мне сразу все рассказала, может, и поверил бы. А ты не рассказала, ты тайну из этого сделала…
– Зачем тебе это знать? – обессиленно вздохнула Катя.
– А это уже другой вопрос…
– Но ведь она правда в шубе была. С сумочкой. Насчет документов точно не знаю, в сумку я к ней не заглядывала, но от бандитов она точно не сбегала… Сказала, что ее усыпили и в багажник машины засунули, а я-то видела, как она через Луковку со своим красавчиком уезжала. Впереди она ехала, и не спала она, и руки у нее не были связаны…
– Может, и не видела ничего, – язвительно сказал Демьян.
– Видела! Точно видела!
– А белая шубка? А белый «Мерседес»?.. Кто там ее в Москве видел?..
