– Где было?
– Ну, когда молоток подбрасывали…
– А что, у этого урода друзей нет? Ты что, не веришь мне? – взвыл от возмущения Леонид.
– Я тебе не верю? Верю. Конечно, верю!
– Нет, не веришь! Я вижу, что не веришь!
– Верю. Просто я представляю себя на месте следователя.
– На месте следователя себя представляешь? – успокоился он.
– А что?
– Да нет, правильно все. И что, как следователь не веришь мне?
– Да нет, верю. Не совсем, но верю. А ты со следователем говорил?
– Нет, я только сегодня все понял.
– Ты обязательно ему скажи, пусть он работает.
– Скажу, конечно.
– И адвокату надо сказать, а то без него они и пальцем не пошевелят.
– Да, и Косте надо сказать. Он парень шустрый, с головой. Он сказал, что я правильно сделал. Правильно, что вину на себя взял. Тут главное, чтобы ты оборону держала, – на заговорщицкий манер понизил голос Леонид.
– В каком смысле?
– Вадим изнасиловать тебя пытался?
– Так все и было. А ты что, сомневаешься? – возмутилась Элла. – Как ты можешь? Тебе не стыдно?
Сейчас она могла себе это позволить. Леонид сейчас зависит от нее, может, и не целиком, но уж точно во многом, так что пусть терпит ее истеричные выпады.
– Да нет, я в тебе не сомневаюсь, – не очень уверенно, но быстро сказал он. – Просто ты должна держаться этих показаний.
– Я буду их держаться.
– Вадим избил меня, и ты должна это подтвердить.
– Он тебя избил, и я это подтвердила.
– Я был вне себя от бешенства, я был в состоянии аффекта… В общем, я действовал в состоянии сильного душевного волнения, а это не просто смягчающее обстоятельство, это другая статья Уголовного кодекса, всего до трех лет лишения свободы. А могут и два года дать. А если повезет, то я могу отделаться условным сроком. А еще меня под залог могут выпустить до суда.
– А чего же ты тогда грустишь? – улыбнулась Элла.
Она, в общем-то, и не прочь была пожить немного без мужа, но все-таки ей хотелось поскорее увидеть Леню на свободе.
– Все упирается в деньги.
– Есть деньги.
– Сколько там у нас на текущем счету, семьсот тысяч?
– Нет, уже шестьсот. Костя хороший адвокат, но дорогой.
– Денег не жалей. Сколько Костя скажет, столько ему и занесешь.
– У него большие аппетиты.
– Судью надо умаслить, чтобы условный срок получить… Но это я сам сделаю. Если выпустят под залог. А если не повезет, я на тебя доверенность сделаю, – снова понизил голос Леонид. – Костя все устроит. Занесешь эту доверенность человеку, которого я назову, он все сделает, переведет на текущий счет двести тысяч, но в долларах… Или лучше триста?
– Ты сам решай, нам с Олежкой для жизни много не нужно.
– А если не получится с условным сроком, ждать меня будешь? – с надеждой и болью спросил Леонид.
Такой всегда был важный и самоуверенный, а сейчас жалкий, беспомощный.
– Даже не сомневайся, – смело и прямо посмотрела ему в глаза Элла.
– Изменять не будешь?
– Не буду.
– Я тебе верю… Я тебе действительно верю, – просиял он.
– Если будешь верить, я тебя дождусь. А если не будешь мне верить… Все равно дождусь.
– Все будет хорошо, я выйду, и мы уедем отсюда. В этой стране нет правосудия! В этой стране сажают невинных людей!
– А если тебя вдруг оправдают?
– Все равно уедем!
– Я не против, – мило улыбнулась Элла.
Дверь открылась, и показавшийся из-за нее милицейский сержант выразительно постучал пальцем по наручным часам. Дескать, время вышло и надо уходить. Ну да, он рисковал, устраивая им внеурочное свидание, и подводить его не стоит. Хотя бы с расчетом на будущее. Но нет такого будущего, потому что уже завтра Леонида переведут в следственный изолятор. Если суд не изменит меру пресечения, то застрянет он там надолго.
Леонида увели в камеру, а Элла вышла во двор здания, в котором размещался отдел внутренних дел. Сейчас она выйдет к остановке, поймает такси, которое отвезет ее на железнодорожную станцию. Электричкой до вокзала, а оттуда на скоростном «Сапсане» до Питера всего четыре часа – и она дома. Это гораздо быстрее, чем на машине. Хотя, конечно, путешествие в автомобиле комфортней, потому что рядом никого нет. Да и бездомной себя в Москве с машиной так не чувствуешь, как без нее.
– Элеонора Георгиевна! – услышала она за спиной.
Пружинистой, если не сказать подпрыгивающей, походкой к ней шел капитан Шульгин, с которым ей однажды пришлось довольно долго общаться.
Она тогда ждала мужа с машиной, чтобы ехать в аэропорт, а появился этот живчик с ястребиным носом и маленькими въедливыми глазками. Он и принес ей печальную новость, что Леонид задержан и его везут в Москву. И еще Шульгин часа два мучил ее расспросами. В общем, он оставил о себе неприятные воспоминания. Поэтому Элла глянула на него сейчас хмуро, исподлобья.
– Здравствуйте! У мужа были? Как он там поживает? – скороговоркой спросил капитан.
Насолил он Элле в прошлый раз, но сейчас улыбался ей, как будто был ее обожаемым мужчиной.
– А вы не знаете, как он там поживает?
В ее вопросе звучал сарказм, именно поэтому Шульгин проигнорировал его. Ну да, он из тех людей, которые хотят слышать только то, что хотят слышать, а на то, что их не устраивает, просто не обращают внимания.
– Вы сейчас куда?
– Домой, в Питер.
– На вокзал, в аэропорт?
– На вокзал.
– Отлично, мне на проспект Мира надо, могу до Ленинградского вокзала подбросить.
– Спасибо, не надо.
– Да будет вам! Обижаетесь на нас, думаете, нас хлебом не корми, дай только человека посадить! – обнажая ровные белые зубы, весело улыбнулся Шульгин.
Красивая у него улыбка, светлая и даже добрая. И Элла почувствовала, что лед в ее душе начал таять.
– А разве нет? – совсем не зло спросила она.
– Ваш муж убил человека, и вы это прекрасно понимаете.
– Суда еще не было, его вина не доказана.
– Спорить с вами не буду. Моя задача довезти вас до вокзала в целости и сохранности.
– Ваша задача?
– Да, я сам ее себе поставил, а поставленные задачи я обязан выполнять. Так что возражения не принимаются! Прошу!
Он мягко взял Эллу под локоток, помог сесть в свою «девятку».
