Но сколько ни гадай, правды он не узнает. Надо было взять этих ребят из парка за шкирку, вытряхнуть из них душу. Надо было, но Тимофей не сразу до этого додумался, а сейчас идти в парк уже поздно...
И вообще, надо будет сменить маршрут, а то ведь завтра его подкараулит в парке целая толпа. Да и с Марьяной пора завязывать. А то ведь и Насте может достаться, если он не успокоится.
– Слушай, а может, нам квартиру снять? – спросил вдруг Тимофей. – А то ходим как неприкаянные...
– Правда? – обрадовалась девушка. – Я уже думала об этом!
Конечно, квартира влетит в копеечку, на нее уйдет добрая часть зарплаты, но Тимофей уже взрослый человек, двадцать семь лет как-никак, и если у него есть семья, то должна быть и своя квартира. А семья уже, считай, есть. Как ни цинично это звучит, но Марьяна канула в Лету, а без нее у него только один вариант – Настя. И когда-нибудь он женится на ней...
– Тогда надо заняться объявлениями, – сказал Тимофей.
– Завтра же займусь...
В кино они заняли места для поцелуев – хоть какое-то, но развлечение. А после сеанса Тимофей проводил Настю домой и отправился к себе. Вот такая семейная жизнь... Но ничего, скоро у них будет своя квартира, а там, глядишь, честным пирком да и за свадебку.
Жизнь в стране после лихих девяностых потихоньку налаживается, и если они с Настей не будут высовываться из своего гнезда, то имеют все шансы крепко встать на ноги, обзавестись потомством, а там, глядишь, собственной квартирой и машиной. Больших богатств ему не нужно, главное, чтобы не хуже, чем у людей...
Но удар по новой жизни нанесен был уже на следующий день. Тимофей собирался идти на работу, когда в дверь позвонили. На пороге стояли двое: кучерявый тип с треугольным лицом и грузный мужчина в форме капитана милиции – рабочий день только начался, а у него уже вид усталый; видно, это хроническое. Первому лет тридцать, второй чуть постарше.
– Ты Тимофей? – не здороваясь, спросил кучерявый. Взгляд у него холодный, цепкий, выискивающий.
– Допустим.
– Мы из милиции.
– Я это уже понял.
– Ничего нам рассказать не хочешь?
– А что надо?
– Поговорить следует. Собирайся, в отделение проедем.
– Я что-то не так сделал?
– А чего ты разволновался, парень? – усмехнулся кучерявый, немигающе глядя на Тимофея.
– Ничего я не разволновался...
– Да ладно, нормально все, можешь расслабиться. Нашли мы тех двоих, которые вчера на тебя напали.
– Кто на меня напал?
– А что, не нападали? Ты сам на них напал?..
Тимофей понял, что своим молчанием загоняет себя в угол.
– Да нет, они напали. Я спокойно себе шел, а они меня остановили, ограбить хотели...
– Вот и хорошо. Поехали в отделение, напишешь заявление.
– Зачем? Я претензий к ним не имею.
– Да, но эти ребята имеют к тебе претензии. Им выкручиваться как-то надо, поэтому они говорят, что ты сам на них капал. Так что если заявления с твоей стороны не будет, мы тебя закроем. Теперь понятно?
– Теперь понятно, – угрюмо кивнул Тимофей. .
– А ты куда-то собирался, парень? – спросил капитан.
– На работу.
– А работаешь где?
– На электромеханическом.
– Вот и хорошо, сейчас показания дашь, мы тебя на завод и отвезем, – кивнул кучерявый.
И при этом как-то подозрительно глянул на своего спутника. Но и без этого в душу к Тимофею закралось предчувствие большой беды. И все-таки в отделение он приехал.
Там кучерявый и взял его под белы ручки, а офицер из дежурной части открыл решетчатую дверь в камеру временного задержания. Сопротивляться Тимофей не стал. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, глупо, потому что сзади, у дверей в отделение милиции стоял сержант с автоматом.
Примерно через час мимо камеры прошел невысокий мужчина с выпученными глазами на узком лице. Он поднялся на второй этаж и вскоре появился вместе с кучерявым. Оказывается, узколицый был следователем, который собирался допросить Тимофея.
Следователь Косулин вел дело по факту избиения гражданина Дробова.
– Разрыв селезенки у парня, в больнице он. Состояние очень тяжелое. Шок, обильное кровоизлияние, врачи его с того света вытаскивали... А ударил его ты. Ногой. В живот, – Косулин пристально смотрел на Тимофея. – Что вы на это скажете, Тимофей Анатольевич?
– А что я на это могу сказать? Возвращался с работы, шел через парк. Смотрю, двое на лавке сидят. Думал, проскочу, так нет, они на меня с двух сторон зашли. Один спереди с ножом, другой сзади. Ну и что мне, по-вашему, оставалось делать?
– Значит, вы оборонялись?
– Да.
– А вот гражданин Сергеев говорит, что вы, напротив, напали на них. Это они шли через парк, и это вы остановили их. На скамейке сидели, их ждали...
– Сказать можно все, что угодно, – пожал плечами Тимофей. – А как на самом деле было...
– А как на самом деле было?
– Да так и было. Я с работы шел. На проходной можете спросить, когда я ушел. Некогда мне было на скамейке сидеть на холоде и в темноте.
– Может быть, присели перекурить...
– Я не курю.
– Значит, просто отдохнуть.
– А с чего мне отдыхать? Я не курю, спортом занимаюсь...
– Каким спортом?
– Боксом.
– Понятно. Занимаетесь боксом, решили отработать удары на случайных прохожих...
– Ни на ком я ничего не отрабатывал. И боксом я занимаюсь уже давно. И ни на кого я не нападал. Я защищался...
– Хорошо, а свидетели у вас есть?
– Откуда? Я один шел, темно было в парке, и людей никого. Ну, кроме двух этих уродов...
– И зачем вы, спрашивается, через парк в темное время пошли? Не иначе как приключения на одно место искать...
– Вы лучше у Сергеева спросите. И у этого, у Дробова. Что они в парке делали? Наверняка наркоманы.
– Ну, экспертизу на наличие в крови наркотиков и алкоголя мы не делали, так что судить об этом нельзя...
– По учетам посмотрите, может, они в наркологическом диспансере состоят?
– Мы, конечно, проверим...
– И вообще, откуда они такие взялись? Я их никогда раньше не видел.
– Это что, повод для того, чтобы распускать руки? Вернее, ноги.
– При чем здесь это? – поморщился Тимофей. – Если я их не знаю, то и они меня не должны знать. Вот и спрашивается, как они про меня узнали, откуда у вас мой адрес появился?
– А что, вы надеялись остаться безнаказанным, гражданин Феоктистов? – Косулин строго свел брови к
