драконьим плавником еще только погружается. Ветер, море штормит, но кажется, что волны поднимает каменный ящер в шкуре из зеленого мелколесья. И белые барашки с волн срываются от его жаркого дыхания...
Красивый вид открывается с крымского берега, захватывающий, но Тимофея он не трогает, и мысли об оживших драконах не заморачивают голову. Все-таки узнал он, где обосновался Витя Дробов. И вот он уже в Крыму, на базе отдыха на Южном побережье. Вылетел рано утром, из аэропорта добрался сюда на такси. Широкополая ковбойская шляпа, солнцезащитные очки, шелковая рубаха с пальмами на нем, пляжные шорты, босоножки, сумка спортивная через плечо – ну кто скажет, что он не курортник.
Не обманул Витя свою сестренку, правильно назвал номер своего домика. Возле этой фанерной хижины Тимофей его и обнаружил. Витя качался в гамаке, растянутом между двумя соснами. Деревянный столик рядом, две скамейки, банка с остатками пива на нем, стаканы, рыбья шелуха, но людей за ним нет. И на веранде дома никого не наблюдается. Только белье развешано, и среди него женских тряпок не видно.
Витя о чем-то думал, глубокомысленно приставив указательный палец к виску. Козырек бейсболки закрывал глаза, но это не мешало ему вяло посматривать по сторонам. Потому и заметил он Тимофея, узнал его, пугливо дернулся.
А Тимофей его как бы и не замечал. Он шел мимо, также погруженный в свои мысли, но вдруг скользнул по Дробову взглядом, остановился.
– Какие люди!
Дробов попытался слезть с гамака, и это удалось бы ему без проблем, если бы Тимофей не шагнул к нему пугающе резко. Сетчатое полотно перевернулось под тяжестью тела, и Витя рухнул на землю, больно стукнувшись локтем о пенек.
– Дробов, ты откуда взялся?
Витя поднялся, нервно потер отбитую руку, зыркнул по сторонам. Не было у него поддержки со стороны, потому принял жалкое подобие боевой стойки.
– А ты откуда?
Мощный парень, мордастый, и нет в нем той смазливости и чрезмерной ухоженности, присущей гомикам. Ну да, он же не из тех, кто афиширует свои пристрастия.
– Да вот, прячусь здесь. Мимо проходил, смотрю, ты... В бегах я, Витя, а тут засада. Представляешь, думал, что здесь заграница, а ни фига – местные менты ищут меня как родного... А ты что, драться со мной собрался? Я тебе что, не нравлюсь?.. Если я некрасивый, можно меня гранатами закидать? Ну, ты, Витя, и противный!
– Я не противный... И лечить меня не надо. Мимо он проходил... А я думаю, чего это Алина мне звонила...
– Так ты ее ждешь? А где остальные?
– Чего тебе нужно?
– Лечить, говоришь, тебя не нужно?.. Это ты зря. Как раз лечить я тебя сейчас и буду. Информация прошла, что не вырезали тебе селезенку. А если не вырезали, то ты не инвалид. А если ты не инвалид, то меня зря посадили. А если меня зря посадили, то я тебя буду мало-мало убивать... Ну, чего молчишь? Вырезали тебе селезенку или нет?
– Да, вырезали! – Дробов нервно задрал футболку и показал шрам на животе.
– Что это?
– Как что? Селезенку вырезали...
– А может, не вырезали? Просто посмотрели, что там все в порядке, и обратно зашили...
– Да нет, вырезали.
– А пиво чего хлещешь? – Тимофей взглядом показал на столик.
– Немного можно...
– А с кем хлещешь?
– Ну-у...
– С Игорем?
– С ним.
– Где он сейчас?
– На море...
– А ты почему здесь?
– Спину вчера сжег...
– А Миша где?
– Какой Миша?
– Шахов Миша. Или ты думаешь, что я про него не знаю? А я знаю. И про ваши с ним отношения... Я все знаю... Но дело не в этом, а в том, что мне надо узнать, есть у тебя селезенка или нет...
Тимофей достал из сумки перочинный нож, раскрыл его. Дробов занервничал еще больше и теперь уже принял полноценную боевую стойку. Но Тимофей этого как будто не заметил. Он оглянулся по сторонам, убедился, что за ними никто не наблюдает, и шагнул вперед. Он смотрел Дробову в глаза и нож выставил на уровне груди так, будто собирался им атаковать, но провел низкий лоу-кик. Этот удар во внешнюю сторону бедра уронил Дробова и заставил его корчиться от боли. А ведь Тимофей бил только вполсилы.
– Ой, что это с тобой? Ты не ушибся?.. Если не ушибся, давай ложись на спину, операцию тебе будем делать...
– Не надо!
Дробов забыл про ногу, подался назад, но уперся спиной в сосну. А Тимофей нависал над ним, и лезвие ножа угрожающе сверкало на солнце.
– А ничего, что меня из-за вас, козлов, осудили?
– Извини!
В запасе у Тимофея остался еще пентонал натрия, и он мог вколоть его своей жертве. Но, похоже, можно будет обойтись без этого. Кажется, Дробов поплыл. Страшно ему, что живот вспорют, да еще по шраму...
– Извини? И это все?!. Вы мне, суки, жизнь сломали!.. Кто меня заказал?
– В смысле, заказал?
– Что вы в парке делали? Меня ждали?
– Нет... Случайно все...
– Ты – гопник?
– Нет.
– А что за слова там были – «чувак», «бабосы»... И почему я должен был вам бабосы дать?
– Это не я, это Игорь.
– Да, но ты со спины заходил... Давай колись! Кто меня заказал?
– Никто.
Тимофей зловеще глянул на парня, провел пальцем по лезвию ножа и отдернул руку, будто порезался. Острый нож, таким хорошо живот вспарывать.
– Хорошо! Хорошо! – не выдержал прессинга Дробов. – Заказали тебя!
– Кто?
– Только ты ничего не докажешь!
– Я спрашиваю, кто?
– Миша.
– Зачем?
– Я не знаю... Сказал, что надо тебе навешать...
– Навешать? А нож у вас зачем был?
– Затем...
– Убить меня хотели?
– Да нет... Просто попугать...
Взгляд у Дробова дрогнул, но, возможно, потому, что Тимофей слишком пристально смотрел на него.
