Когда я вышла на улицу, начинался дождь. Я двинулась к морю – кому я еще могла пожаловаться? На набережной ветер усилился. Настоящий ливень, под которым так горько и так безопасно плакать.
Надо найти ресторанную улицу. Ого, уже начало одиннадцатого. Ребята уже часа полтора ужинают. Да и где их тут искать? Витрины, закрытые ставни, через которые пробивается свет… Там сидели люди, и им было тепло. А я стояла одна посреди мокрого от слез города.
Утро было прекрасным. Прозрачным, свежим, гулким. Только на природе можно услышать, как поет утром мир.
Но что-то мерзкое поднялось к горлу, как только я открыла глаза. Просыпаешься и еще не можешь вспомнить, что случилось вчера, а это гадкое чувство уже поднимается. Бывает и наоборот: когда богатая добыча вчерашнего дня лежит рядом с кроватью, ты открываешь глаза и знаешь, что это где-то здесь – новые туфли, платье или новый город, лежащий перед тобой. Так могло быть и сегодня, но это утро отравлено воспоминаниями…
Надо быть на высоте. Лето – значит, лето. Я пошла к бассейну. Люблю плавать до завтрака. Осторожно попробовала ногой воду – хо-о-ло-о-дно! – и плюхнулась с разбега. Французы смотрели на меня, как на буйнопомешанную. Они сидели в куртках, завтракали, пока я мерила олимпийскую дистанцию. Я доплыла до бортика, свесила голову вниз – стена бассейна переходила в склон холма, на вершине которого стоял отель. Внизу было видно море и домики, спускавшиеся к воде, крыши, цветы, вазы на балконах, кто-то уже загорал в шезлонге на открытой террасе. Если замереть на краю бассейна, совместить на одной оси линию воды с линией горизонта, можно представить, что я лежу в море… Как будто сейчас лето, полдень… Из воды я вылетела мигом, как только почувствовала, что уже не ощущаю задницу. Зато теперь у меня появились силы отогнать образ Ведерниковой.
– Ну ты даешь, спортсменка, вода же ледяная, – сказала мне Маруся вместо «здрасте». – Ты куда вчера пропала?
– Да так…
– А мы в казино завалились. Здорово, я сто евро выиграла! Сегодня опять пойдем.
– А на сегодня у тебя какие планы? Может, по магазинам походим, город посмотрим? – предложила я.
– Нет, мы сейчас с Николаем едем в Монте-Карло.
Я загорелась.
– Я тоже поеду. Во сколько вы выезжаете?
– Через полчаса. Но, Алена, там мест уже нет. Вчера же все договаривались. Скинулись уже, проплатили ему. Так что не получится, извини.
Черт! Черт! Почему я всегда вылетаю с общей орбиты? По опыту путешествий я знала, что если компания сколотилась с самого начала, то опоздавший проведет оставшиеся дни в компании с собственным «я».
– Может, ты на поезде доедешь? Там встретимся, – Маруся начала жалеть меня. А вот этого нельзя допустить!
– Да даже не думай! У меня здесь друзья живут. К Миле Ямбург заеду пообедать, а сейчас по магазинам прошвырнусь.
– К Миле?! – Маруся сделала кульбит на 180 градусов. Теперь она завидовала. – Круто! У нее, говорят, суперская вилла. Бассейн, вертолетная площадка, все дела! Я бы тоже к ней поехала. Может, мне с тобой…
– Не получится, там все заранее расписано. Повар у нее из Парижа. Он по количеству людей готовит. Неудобно будет прийти, если заранее не приглашали.
Мое вранье произвело впечатление. Позиции были отбиты.
Я закурила, глядя вслед Марусе, которая бежала к ресепшн. Сейчас они поедут в Монте-Карло. А я буду, как неприкаянная, шляться по городу, рискуя нарваться на счастливую чету молодоженов.
День я провела неплохо. Мне понравились Канны. Ходила по городу, обедала на Круазетт. Невкусно, зато с видом. Устроила забег по улице Антиб. Сейл! Сейл! Магазины на набережной я отмела сразу, несмотря на скидки. Dior, Fendi, Yves Saint-Laurent с ценами, угрожающими бюджету маленького африканского государства, – это не сейчас, в другой жизни. Зато на Антиб все было демократично, и вещи попадались отличные. Я купила: двойку из кашемира, жакет с шелковым бантом, пиджак в горошек, берет, шарф. И платье, главное – платье для сегодняшнего вечера! Белый кружевной верх, завышенная талия и черная юбка до колена. Элегантное, как рояль, сказал бы мой папа.
Когда пакеты начали вываливаться из рук, мне полегчало окончательно. Да пусть они делают, что хотят! Женятся в Каннах, разводятся в Лондоне. После забега по магазинам – не московским, где цены определяют имущественный ценз посетителей, а здешним, вполне человеколюбивым, несмотря на дорогой курортный антураж, – понимаешь, что мир принадлежит и тебе тоже. Миф о деньгах, на которых стоит Лазурный Берег, это миф для русских, помешанных на статусе.
Я уселась в кафе, разложила на полу ворох своих пакетов. Над барной стойкой работал телевизор. Ухо зацепилось за знакомые слова:
Рюсси, Куршевель, Рюсси, Саркози, Прохорофф. Я посмотрела внимательнее. На экране мелькали какие-то отели, машины, горные лыжники… Что-то про наших. Что там случилось, интересно? Кто-то упал с горы?
– Vous etes Russe? – спросил меня официант.
– Oui, moi Russe! – ха, я заговорила по-французски! А думала, что твоя муа не понимай.
Интересно, как он догадался, что я русская? По мешкам, наверное. Только русские скупают в таком количестве. Французы думают, что мы не знаем, куда девать деньги. Не объяснить им, что на самом деле мы так пытаемся сэкономить. А мне даже приятно ощущать себя этакой мешочницей – пусть думают, что деньги есть. Может, и правда будут.
– Monsieur Prohorov est en etat d’arrestation!
