— А, так вы, должно быть, имеете в виду остров Кипр? — догадался, наконец, Габузов.
— Да и вправду вроде Кыпр, так-то она и говорила. — Старушечье лицо вдруг выразило испуг. — Кы-ыпр, — протянула она. — Так это что, значит, одеколону она и не привезет вовсе?!
— Послушайте, бабушка, — торопливо заговорил Сергей Эдуардович, — я сам, лично, привезу вам шипра, сколько вам надо, два, три флакона, только скажите…
— Настоящего привезешь? — подозрительно уточнила старушка.
— С самого Шипра, более настоящего не бывает. Скажите, а вы случайно ничего не напутали? Может быть, она все-таки говорила про Швецию? Швеция, а не Кипр?
— Что ж я, по-твоему, совсем из ума выжила? Нешто я Швеции на знаю? Швеция — это тут, близко. Там еще спички раньше делали. А Шипр — он того, долго ехать надо. Самолетом. И как они не боятся этими самыми самолетами летать. Ужасть!
— Скажите, а, кроме ключей, она, случаем, ничего больше не оставляла, не передавала?.. Я ведь который день хожу и все никак не могу застать ее, а то ПИБ ждать не будет… — растерянно бормотал Габузов, стараясь не глядеть на соседку.
Но обещание «шипра», по-видимому, привело ее в благодушное настроение.
— Ничего не оставляла, ничего не передавала. Кроме как, значит, за цветочки поливать, — уже по- матерински посмотрела на него старушка. — А чего ты так разволновался, мил-человек? Радоваться надо, что женщина в кои веки отдохнуть поехала, а то горбатится тут, горбатится… — Но тут старушка вдруг пристально посмотрела на Габузова. — А может, ты все врешь про ПИБ? — огорошила она его. — Может, ты просто кавалер?
— Как? — опешил он.
— Кавалер, говорю. Вот и нервничаешь, что уехала, да не с тобой. Только я тебе всю правду скажу: никого у нее нет, одна она, как былиночка. А ведь такая девка! Золото, а не девка. И мальчонка ейный ничего себе такой, не то что нынешняя шантрапа. Культурный, завсегда как увидит — здоровается, сиротинушка…
Старушонка уже было полезла в карман за платком, и Сергей Эдуардович поспешил напомнить:
— Вы так и не сказали, надолго ли она уехала.
— Самсуня-то? Да говорила вроде как дней на десять…
— На десять?! — Эта весть поразила Габузова, словно громом, и он, не прощаясь, кубарем скатился с лестницы.
Дверь издевательски застонала, пропуская ободряющие слова старухи-соседки:
— Да ты не переживай, не переживай, касатик, коли вправду любишь, десять дней с десять минут покажутся. Тем более, всего неделька-то и осталась…
Выйдя во двор и удалившись на безопасное расстояние от раздухарившейся сирени, Габузов набрал номер Карины, огорошив её предположением о возможном нахождении подруги на территории небольшого островного государства.
— Ты что, Сережка, сдурел, что ли? Какой Кипр? Я тебе русским языком объяснила! Хочешь, могу повторить на армянском? Сумка поехала на три дня в Швецию к отцу. А не на десять — на Кипр и неизвестно к кому!
— А ты не допускаешь, что в последний момент ее планы могли измениться?
— Нет, не допускаю, — решительно возразила Карина. — Если бы ее планы изменились, то первым делом об этом знала бы я! Ну и, самое главное — у Сумки просто нет таких денег. Подумай сам, откуда у одинокой училки, к тому же еще и с ребенком на руках, средства для поездки на Кипр? Она и на Швецию эту несчастную с трудом наскребла. Полгода с частными уроками долбилась, откладывала. Откуда у тебя вообще такие сведения?
— Да так, — замялся Габузов, — от одного моего источника.
— Так вот передай этому своему источнику, что он — кретин… Сереженька, миленький, ну сделай же что-нибудь! Ты вообще мужик или кто?! В конце концов, сам смотайся в Швецию, поговори с ее отцом. Припри его к стенке, если понадобится. Тебя же учили всем этим ментовским штукам!
— Легко сказать — смотайся, — вздохнул Сергей Эдуардович. — Во-первых, я хоть и не училка с ребенком на руках, но, сколько ни скреби, денег лично у меня не отыщется. Хотя бы даже и на Швецию.
— Я тебе одолжу! — мгновенно решила материальную сторону вопроса Карина.
— Благодарю, но с некоторых пор я предпочитаю не попадать в финансовую зависимость от женщин. К тому же нужно знать адрес ее папаши. Он у тебя есть?
— Нет, откуда?
— Вот видишь. Швеция, страна хоть и маленькая, но все равно… немаленькая.
— Так что теперь, сидеть сложа руки и ничего не делать?! — сорвалась на крик Карина. — Ждать, когда ее труп всплывет в Финском заливе?.. Надо срочно подключать консульство, Интерпол, кто там у них еще есть? Надо заняться расследованием, пока не поздно.
— Типун тебе на язык, — недовольно среагировал Габузов на «всплывший труп». — Ладно, всё, Каринка, я тебя услышал. Конец связи. Я пошёл…
— Куда пошел?
— Подключать Интерпол, — мрачно отшутился Сергей…
Сергей Эдуардович убрал мобильник и медленно побрел по мощеной дорожке в сторону проспекта. Решительно не представляя, каким именно образом он должен «заняться расследованием», дабы оправдать свое гордое звание «мужика». Тем более что, несмотря на убедительную интонацию Карины, в данный момент у него не имелось весомых оснований не доверять показаниям соседки Головиных. Особенно с учетом того обстоятельства, что, уезжая, Самсут Матосовна перепоручила ей заботу о своих цветах. Если бы хозяйка действительно отбывала из дому всего на три дня, цветочно-горшочная флора вполне могла обойтись и без стороннего орошения. А коли так, почему бы и не предположить, что пресловутая поездка в Швецию есть не более чем хитроумная уловка? Ложный след, оставленный для того, чтобы сбить с толку остальных охотников за наследством? Что ж, если допустить именно такую версию исчезновения, приходилось признать, что госпожа Головина вовсе не такая уж непутевая тюха и тихоня, как ее охарактеризовала ближайшая подруга. Вот только почему в таком разе она полетела на Кипр, а не прямиком во Францию? Неужели Самсут Матосовна знает что-то такое, о чем даже сам Шверберг пока и не догадывается. Ну не скрываться же от него она туда улетела!
Габузов прикидывал самые разные варианты, строил версии и даже чертил в мозгу какие-то идиотские схемы, но в конечном итоге так ни до чего и не додумался. Разве что кроме осознания того, что он в очередной раз упустил свой шанс подзаработать. Или хотя бы просто оказать услугу красавице армянке (а именно так ее описывала Карина), приобретя тем самым приятное знакомство. А может, и нечто большее… «Ага, как же, раскатал губищу, мечтатель хренов!»
Сергей Эдуардович Габузов с младых лет был и слыл человеком увлекающимся, причем увлекающимся искренне. Правда, с одной маленькой, но весьма существенной оговоркой: если увлечение его в относительно недолгое время приносило какие-то результаты, то он вдохновлялся еще более и в дальнейшем мог достигнуть неплохих результатов. Но если, не дай бог, все сразу же происходило наоборот, то дело валилось у Сергея Эдуардовича из рук и заканчивалось крахом. Так, еще в школе, в период тотального дефицита джинсов, он как-то взялся и на дурняка, по свалившейся ему в руки неизвестно откуда западной выкройке, вдруг взял и сшил отличные штаны. Найденный на Московском вокзале и ловко пришитый лейбл завершил его произведение, и он стал героем, на которого посыпалось множество заказов. В результате вплоть до третьего курса Габузов жил весьма неплохо. А вот со значками вышло наоборот: он начал их собирать, менять, покупать, выпрашивать их у родительского приятеля — капитана дальнего плавания, а потом, как-то придя на толчок знатоков у эстрады парка Победы, увидел, что коллекция его бедна, груба и неправильна. И вместо того чтобы учиться, сразу как-то завял и бросил свое занятие.
В принципе, именно так получилось у него и с юрфаком. Увлеченный всякими громкими фразами, вроде «Dura lex, sed lex»[8] или «Bis dat, cito dat»,
