– впрочем, как и любые открытия, сделано от скуки.
Андрей удивился:
– Прямо уж от скуки?
– Не верите? – Старичок сощурился. – А про себя ничего такого не вспомните? – проникновенно, с легкой насмешкой в голосе спросил он. – Этот француз, мастер по виндсерфингу, сидел на пляже и ждал у моря погоды. Но оно не успокаивалось, а он не мог прокатиться. Между тем он видел, как гоняют по пляжу сухопутные яхты.
– Я знаю, – перебил Андрей, – есть легкие ялики, которые гоняются на колесах под парусом.
– Конечно, – согласился старичок. – Тогда во французскую голову пришла мысль – приделать к доске колеса. И дать фору всем этим яликам. Потому что по песку доска на колесах понесет его быстрее! Теперь это называется спидсейл.
– Можно, я посмотрю? – Андрей кивнул на доску.
– Конечно, иногда доску делают из ясеня, она легче, и скорость больше. Так вы… все еще не согласны, что открытия делают от скуки жизни?
Андрей усмехнулся:
– Пожалуй, вы правы.
– Скажу про себя, если бы у меня была семья в свое время, никогда бы я не узнал, что мне так интересно заниматься с мальчишками… морем. Я увидел его впервые… – он округлил глаза, которые все еще блестели, понизил голос и сказал: – в прошлом году. Меня пригласил к себе мой ученик. Он стал моряком и живет в Североморске.
– Что ж, я тоже вынужден признать, что вы правы… – Андрей поморщился. – Я начал свое дело тоже от скуки.
Действительно, чем бы он занялся тогда в деревне?
– И удачно, верно?
– Более чем, – согласился Андрей. – Где мне научиться кататься на этой штуковине? – Он протянул доску мужчине.
– Только там по-настоящему. – Он помахал рукой куда-то за окно, Андрей проследил за движением пальцев, которые дрыгались, словно изображая движение сороконожки.
– Понял.
– Булочку? – спросил хозяин.
– Охотно, – отозвался Андрей. Ему не хотелось расставаться с ощущением тепла и надежности. Они окружали этого человека или… поднимались из прошлого? Из детства, частица которого осталась в этом уголке Москвы?
23
Ольга сидела на балконе, его перила увиты розовыми бугенвиллеями, которые прежде она видела только на фотографиях. Семейный отель на берегу моря почти пуст, еще не сезон. Ей нравились тишина, безлюдье. Если она слышала голоса, то узнавала английский или немецкий. Она не предполагала, что отдохнуть от родного языка так здорово. Ты не включаешься в чужую жизнь, а значит, не тратишь энергию понапрасну. Чаще всего до нее доносился греческий, уже подзабытый – язык быстро выветривается, но его можно вернуть тоже без особых усилий, стоит лишь погрузиться в его среду.
Весна на Крите оказалась такой, как она ожидала. Цвело все, что только могло цвести с февраля по май. Пышные орхидеи, смолевки с липкими стеблями, критский эбенус – кустарник с розовато-лиловыми цветами, который растет только на этом греческом острове. В июне, когда солнце окажется в зените, многие цветы засохнут. Многолетние переждут лето и сушь в клубнях под землей или в луковицах. Здесь превосходное место для изучения весенних цветов.
Она знала названия почти всех растений, хотя Виталий так и не согласился взять ее с собой ни разу за все время, пока они были вместе. Он уверял ее, что не умеет отдыхать, как она хочет, поэтому не получится ни отдыха, ни работы.
Ольге не надо было повторять дважды, поэтому она купила атлас растений Крита с иллюстрациями, изучила его и теперь могла сама водить ботанические экскурсии.
Однако, поймала она себя, сегодня вспомнила уже третье мужское имя, а день только начался. Юрий, Андрей, это ясно. Но Виталий – о нем Она думать забыла. Он был совершенно посторонний в ее жизни человек.
Трое мужчин, разве много? – насмешливо спросила она себя. Ей почти тридцать лет. К тому же Юрия больше нет в этом мире, а Виталия нет в ее мире.
Есть только Андрей. Ольга сцепила руки на перилах, они скрылись под шапкой цветов. Они приятно грели кожу.
Ольга закрыла глаза. Да, этот мужчина возник в ее жизни странно, внезапно, даже… по-деловому. Никогда он не появился бы в ее прежней жизни. Теперь она понимала, что на самом деле означает фраза, которую она однажды услышала от коллег: «Мужчин надо искать там, где водятся такие, каких ты хочешь».
На самом деле, если бы она не бросила свою прежнюю службу, ее не пригласили бы на тот прием. И… дальше…
В общем, все ясно. Если Марина Ивановна говорит, что жизнь – это движение от встречи к встрече, то у нее состоялась новая. Значит, возможна новая жизнь. Почему нет? И она, и он – не половинки, вспомнила она давно сказанную фразу – мать говорила, что удачно соединяются цельные личности.
Из глубины двора долетели голоса хозяев:
– Мэ гала? Гликос?
«С молоком? Сладкий?» – это спрашивала молодого черноглазого садовника жена хозяина. Наверняка он снова объяснял ей, как правильно срезать розы с куста, а она хотела вознаградить его чашкой кофе.
Ольга улыбнулась. Едва ли о такой благодарности он мечтал. Повсюду мужчины одинаковы – парню всякий раз так хотелось прикоснуться к круглому плечу хозяйки, что он наклонялся все ниже и ниже, делая вид, будто намерен дотянуться до самого нижнего цветка… Заливистый женский смех и легкий шлепок подтвердили – на этот раз дотянулся.
– Гликос, гликос…
Ольга подняла голову, и ее взгляд упал на колючую, похожую на лопушистый домашний кактус опунцию. Ее лучше не трогать, колючки ядовиты. Но из нее делают лекарство, полезное для мужчин.
А вообще-то Виталию спасибо. Если бы он не был ботаником, она бродила бы здесь в полном неведении, как бродят толпы туристов со всего света. Они ходят по цветам, не зная, что их рифленые подошвы топчут растения, которых нет нигде, кроме как на этом греческом острове.
Она перевела взгляд на старый маяк. Вчера она увидела там парусники, но с белыми парусами. Они не за ней, усмехнулась она, вспомнив романтическое обещание друга детства.
Надо же, если бы случилось все так, как он говорил, вышло бы романтично. Она могла бы рассказывать внукам вместо сказки на ночь: «И подкатил по песку парусник с оранжевым парусом, и назвал невестой… Кто это?» – «Принц!» – «Нет, дети, проще, ваш дедушка, он назвал вашу бабушку своей невестой… От них пошла ветвь большого рода, на которой сидите вы – маленькие листочки…»
«А внуков-то сколько?» – внезапная мысль охладила романтический жар. И потом, чтобы эти внуки появились, дети должны быть. А родить их – она. «Вот на этом лучше пока закончить грезы», – сказала себе Ольга.
Она перевела взгляд на дальнюю линию горизонта. Тонкая черточка теплохода все еще белела, Ольга узнала, что он плывет на остров Тира, или, как еще его называют, Санторини. Близ него, считают некоторые искатели, затонула манящая столь многих Атлантида.
Она не поплывет туда. Она приехала по другому делу и завтра его выполнит. Она уже купила билет до Ираклиона, от которого в пяти километрах развалины Кносского дворца, восстановленные мистером
