Вторая станция. В десяти километрах от первой. Недостроенная, заброшенная ещё на первом этапе колонизации. Там кто-то есть. Бог знает, как они туда попали. Бог знает, сколько их там. Бог знает, как им удалось прорваться к нам именно теперь, когда мы почти собрались улетать. И только Бог знает, сколько ещё осталось удачи на дне тюбика в моём индивидуальном наборе. И долго ли мне ещё расплачиваться за чужое неимоверное везение.
– Сколько там жуков? – спросил я.
– Сам смотри, – сказала Марго и снова ударила по клавише. Я взглянул на резко увеличившуюся картинку. Кивнул.
– Дуй туда.
Она обернулась. И посмотрела на меня – так, как раньше смотрела только на Стэйлса. Я, кажется, знаю, что она хотела сказать. Что я был прав, и что мы выполнили то, зачем сюда прилетели, и что ей надоело посылать своих людей на бойню…
Но вместо этого она проговорила:
– Димка, ты что? Ты же только…
– Прекрати меня так называть, – оборвал её я. – Ты понятия не имеешь, как это правильно произносится. Звучит просто по-идиотски.
Она умолкла. Ещё мгновение смотрела на меня. Потом развернулась к управлению, закричала в микрофон:
– Сигнал принят! Как меня слышно? Помощь близко! Сколько вас?
Только бы они продержались.
Эй, Господи, слышишь, мне нужно только немного удачи для этих ребят.
А заплачу я за неё как-нибудь потом.
Идёт?
Суицид не средство
– Готов?
– Готов.
Паузы перед ответом не было, и я с лёгким сердцем нажал на курок. Странно, я даже не предполагал, что это окажется так просто. Выстрел прозвучал почти неслышно. Я стрелял через прозрачную пластиковую перегородку, и всё равно Артемьеву снесло полголовы. Кровь брызнула на пластик. Я положил пистолет на столик. Почему-то я ждал, что от дула будет тянуться струйка дыма, но так ведь только в старых фильмах бывает, и то не всегда.
Я принял контрастный душ, переоделся, то и дело поглядывая на часы. Время ещё оставалось, и я немного покрутился перед зеркалом, пользуясь тем, что меня никто не видит. Новенький костюм от Юдашкина сидел на мне как влитой. Просто потрясающий костюм, синий металлик, галстук на полтона светлее, мучительно белоснежная рубашка. «Так вот хоть прямо в гроб», – жизнерадостно подумал я. За стенкой не раздавалось ни звука. Или ещё не убирали, или они работают так же, как стреляет их оружие.
Я вышел в коридор, ступил в автоматически раскрывшуюся дверь, зашагал в направлении, которое указывали мигающие вдоль панелей огоньки. «Всё закончилось, всё почти закончилось», – напевал я про себя. Как ни странно, помогало. Закончилось, почти закончилось. На сегодня у меня ещё была назначена одна очень важная встреча, а потом… ох, хорошо-то как.
Огоньки вывели меня из Q-отдела на общий канал, а там я уже легко ориентировался. Кабинет для дополнительных переговоров находился в другом крыле, и я прибавил шагу. Впрочем, всё равно опоздал – когда я вошёл, японец уже был там, сидел в кресле и пил зелёный чай. Склоняясь в полупоклоне, я кинул взгляд на настенные часы. «12:59». Скотина узкоглазая. Тем не менее я смиренно сказал:
– Приношу свои извинения, Мамору-сан.
– Я приношу вам свои извинения, – произнёс тот, вставая и кланяясь в ответ. – Как оказалось, мои часы спешат на одну минуту.
«Эх, ну что за народ, так вашу перетак, думал я, заучено продолжая ритуал приветствия. Нанотехнологии у них на высшем уровне, а часы хронически спешат. Или отстают. Да один чёрт».
– Итак, я уполномочен посвятить вас в общие положения нашей нанопрограммы, – начал я, когда с церемониями было покончено.
– Ещё чаю, пожалуйста, – сказал японец. Я на миг онемел. Если бы я осмелился перебить его, он наверняка бы немедленно и вежливо откланялся. Чёрт, и что только не приходится терпеть. Ну да ладно.
Я сдержанно надавил на клавишу селектора.
– Вера, ещё зелёный чай для господина Мамору.
Мамору улыбался. Он был очень высок для японца, худощав и скуласт, а глаза у него были голубые. Я сомневаюсь, существуют ли в природе голубоглазые японцы – скорее всего, это просто линзы. Может, поэтому мне казалось, что они как-то неестественно поблескивают.
– Ваша нанопрограмма, – напевно проговорил Мамору, и я спохватился.
– Да. Наша нанопрограмма, – я положил руки на рассыпанные по столу проспекты, – как вам известно, носит рабочее название «Анти-Суицид», сокращённо «АС», и обеспечивает полную свободу индивида от суицидальных попыток. Лозунг нашей программы – «Суицид – не средство!»
– Полностью согласен, – мягко улыбнулся Мамору.
«Да какой же ты после этого самурай», – посетовал я про себя и хищно улыбнулся Верке, протиснувшейся в кабинет с подносом. Верка была роскошной бабищей с потрясающей гривой и бюстом, а также с нервным тиком в левом лицевом нерве. Жигалов, мой непосредственный начальник, спал с ней, а я её жалел. Верка всегда очень нервничала, принимая гостей, и я старался не дёргать её по пустякам.
– Красивая женщина, – спокойно заметил Мамору, когда Верка, отстрелявшись, убежала.
– Да, – снова сказал я. – Так вот, необходимость в такой программе назрела давно. Как вам известно, показатели суицидентного риска за последние пять лет возросли втрое. – Не умолкая, я ненавязчиво раскрыл проспект с диаграммой. – Особенно резко увеличилось количество завершённых суицидов. Наша программа – реальный способ решить эту проблему, пока она не приобрела бесконтрольный характер. В подкожную ткань нашего клиента путём короткой и безболезненной процедуры внедряется наноробот, фиксирующий биохимические изменения в организме, которыми сопровождается суицидальное намерение. За фиксацией немедленно следует электрический разряд. Он блокирует синапсы в определённой доле коры головного мозга, и как следствие – само суицидальное намерение. Исследования показали, что эффективность блокировки достигает девяносто девяти процентов. Со времени начала внедрения нашей программы (ещё один проспектик ненавязчиво…) суицидентность сократилась по меньшей мере на двадцать восемь процентов, и это не предел. Таким образом, социально-психологическая актуальность нашей программы очевидна. Но и это ещё не всё (па-бам! эту интонацию я подслушал у кого-то из ведущих на BВC). Наша программа, расширяясь, создаёт беспрецедентное количество рабочих мест. Только наш филиал предоставляет их по три с половиной тысячи дополнительно каждый год! И это также не предел!
Мамору слушал и улыбался. Его глаза поблескивали, как стекло. На проспект он даже не взглянул.
– Всё это очень хорошо, господин Савельев, – мягко проговорил он, грея пальцы на чашке с чаем, – только вы зря стараетесь. Моя компания уже заключила контракт о поддержке и расширении вашей программы. Видите ли, дело в том, что мы сами уже несколько лет ведём подобные разработки.
Я ощутил странную смесь волнения и злобы. Мне-то сказали, что это рядовой агент, прикидывающий далёкую перспективу выдачи гранта и лениво перебирающий сотни самых разных нанопрограмм. Таких к
