— Я сказала — оставляю тебя.
— Не понимаю.
— Могу себе представить. Начну скачала. Тед, я оставляю тебя. Теперь ты усвоил?
— Это такая шутка?
— Ха-ха.
— Джоанна…
— Нашбрак завершён,
— Не могу в это поверить.
— Почему бы тебе не начать верить?
— Мы только что говорили о втором ребёнке.
— Это ты говорил.
— Джоанна, у нас есть определённые проблемы. Но с ними сталкиваются все без исключения.
— Все меня не волнуют.
— Мы ведь не так часто ссорились,
— У нас нет ничего общего. Ничего. Если не считать счетов, семейных обедов и иногда траханья.
— Не могу представить себе.
— Ты и не должен.
— В чём дело? Господи, что я не так сделал?
— Женщина сама по себе должна быть личностью,
— Согласен. Ну и что?
— А то, что я задыхаюсь. Я должна уходить.
— Это сумасшествие. Не могу представить себе.
— Не можешь?
— Я не пущу тебя.
— В самом деле? Через пять минут меня тут не будет, представляешь ли ты себе это или нет,
— Ты не можешь так поступить, Джоанна. Не могу поверить.
— Почему же «не могу»?
— Сначала надо что-то сделать. Мы должны с кем-то поговорить, с кем-то повидаться.
— Я всё знаю относительно психоаналитиков. Большинство из них — совершенно обыкновенные люди, у которых свои заморочки в браке.
— Так что ты предлагаешь?
— Я уже сказала. Я собралась уходить. И я ухожу.
— Джоанна…
— Феминистки будут мне аплодировать.
— Какие феминистки? Я не вижу тут никаких феминисток.
— Я ухожу, Тед.
— Куда, чёрт побери?
— Не знаю.
— Ты не знаешь?
— Это неважно.
— Что?
— Именно так. Дошло до тебя?
— Джоанна, я слышал, что так бывает с другими. Я не могу поверить; что это может случиться с нами. Во всяком случае, не так. Ты просто не имеешь права вот так объявить мне— и уйти.
— Какая разница, в какой форме я тебе сообщу об этом? Я собиралась оставить тебе записку. Может, так и надо было сделать.
— Мы что, вшколе? Ты собираешься убежать со своим старым воздыхателем со школьных вечеров? Мы женаты!
— Я не люблю тебя, Тед. Я испытывала ненависть к своей жизни. Мне ненавистно оставаться здесь. На меня всё тут так давит, что порой кажется, что у меня голова лопнет.
— Джоанна…
— Я не хочу оставаться тут ни на один день, ни на одну минуту.
— Я найду кого-нибудь. Консультанта по вопросам брака, кого-нибудь. Есть куда более рациональные способы, как справиться с ситуацией.
— Ты не слушаешь меня, Тед. Ты никогда не слушал меня. Я ухожу, Я уже ушла.
— Послушай, я думаю, что уделял слишком много времени работе. Я думал только о ней. Я виноват и прошу прощения.
— Тед, дело не в этом. Совершенно не в этом. Всё происшедшее не имеет отношения к тебе — дело только во мне. Я не могу так жить. Эта жизнь меня убивает, я кончена. Я должна заново обрести себя.
— Ичто же ты собираешься делать? Я хочу сказать, каким образом? Должен ли я убираться отсюда? У тебя есть другой парень? Он тут обоснуется?
— Ты что, ничего не понял?
— Я вижу, что ты всё хорошо продумала. Так что же нам делать, чёрт побери?!
— Я беру свои вещи, которые уже сложены, две тысячи долларов с нашего общего счёта и ухожу.
— Ты уходишь? А как насчёт Билли? будем будить его? Его вещи тоже уложены?
В первый раз за всё это время она смутилась.
— Нет… я… пока я не хотела бы. Билли я не беру с собой. Ему пока будет лучше без меня.
— Господи, Джоанна! Джоанна!
Она больше не промолвила ни слова. Пройдя к себе в спальню, она взяла свой чемодан и сумку с ракетками; направившись к входным дверям, она открыла их и исчезла. Тед стоял на месте, не сводя с неё глаз. Он был растерян. Он был серьёзно уверен, что через час она вернётся.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Он уснул лишь около пяти утра, поняв наконец, что не раздастся ни скрипа ключа в дверях, ни телефонного звонка с извинениями — я сейчас вернусь, я люблю тебя. В четверть восьмого он услышал в доме голоса. Джоанна? Нет, Петушок и Курочка, будильник Билли, пробудили его ото сна записанным на плёнку диалогом. «Пробуждайся, Петушок, уж настал урочный срок». — «Верно, Курочка. Хватит спать, дурочка. Друзей мы поднимаем и новый день встречаем». Для чего? С чего начинать? Она оставила у него на руках малыша, и теперь ему придётся всё объяснять Билли. Что он ему скажет?
— Где мама? — Он задавал этот вопрос каждые полминуты в течение дня.
— Видишь ли, вечером папа и мама немного поспорили… — Неужто это было правдой, попытался представить себе он. Разве они спорили? — И мама решила, что хочет на какое-то время уехать, потому что она рассердилась. Ты же сам знаешь, что когда ты сердишься, хлопаешь дверью и не хочешь, чтобы к тебе кто-то заходил, верно?
— Я сержусь, когда мама не позволяет мне пирожные.
— Правильно.
— Я хлопаю дверью и не пускаю её к себе.
— Верно, так всё и есть. Мама рассердилась на папу и хочет побыть какое-то время одна.
— Ах» вот как.
— Так что сегодня я тебя сам отведу в садик.
— Ага. А когда мама вернётся?
— Не могу сказать.
— Она возьмёт меня из садика?
День убыстрял свой бег и с каждой минутой всё запутывалось ещё больше.
— Тебя возьму я или Тельма.
