открыл Вивару все карты! Пришлось его похитить. Постыдное деяние, мы-то встретились под белым флагом, — Кокрейн сконфуженно засопел, — Мы вывезли Вивара с дюжиной охранников, шестью свинками и выводком коз на один из островов Хуана Фернандеса.
Сигарный дым струился в окно.
— Острова в пяти сотнях километров от побережья. Там четыре года куковал Робинзон Крузо, не сам, конечно, прототип его — Александр Селькирк. — объяснил Кокрейн, — Последний раз я навещал Вивара восемь недель назад. Он был в добром здравии. Несколько раз ваш друг пытался сбежать, но он не моряк, а для сухопутного обитателя оттуда улизнуть — дохлый номер.
Шарп вычленил главное:
— Что нужно было Наполеону от графа Моуроморто?
— Вальдивия, естественно. Север Чили мы-то планировали завоевать в любом случае, но на это требовалось время, а граф Моуроморто (окажись он тем самым графом Моуроморто) с радостью сдал бы мощную крепость, узнав, что она нужна Наполеону в качестве резиденции. А чем раньше Наполеон получил бы надёжно укреплённую базу, тем раньше мы бы начали.
— Наполеон?
— Ну да. — Кокрейн недоумённо вскинул плечи, будто речь шла о само собой разумеющихся вещах, — А вы что же, думали, я дерусь за вонючих законников из Сантьяго? Нашему миру необходим Наполеон, Шарп!
Неловкость исчезла, уступив место неистовой горячности, за которую Кокрейна и боготворили подчинённые:
— Южная Америка выгнила до трухи. На неё плевать всем: от губернатора до солдата-обозника. А между тем — это богатейший край! Золото, серебро, железо, медь! Плодороднейшие поля, тучный скот, виноградники, сады! Ей нужен рачительный хозяин, который сошьёт лоскуты Южной Америки в единые могучие Южно-Американские Штаты. Так почему бы не Наполеон? Он — гений, а эта работёнка как раз для гения.
Шотландец поднял со столешницы тайное письмо и потряс им в воздухе:
— Наполеону по плечу превратить эту кучу навоза размером с континент в чудесную державу свободы и процветания! Всё, что императору необходимо: база и армия. Теперь у нас имеется и то, и другое. Чили — это зародыш великой империи, лучше и справедливей которой не видывал свет!
— Вы — безумец. — произнёс Шарп без малейшего, впрочем, сердца.
— Да. — польщённо признал Кокрейн, — Но разве моё безумие не возвышеннее трусливого здравомыслия? Противно жить под пятой всех этих стряпчих, делопроизводителей, начальников канцелярий. Противно смотреть, как они заливают чернилами последние огни, освещающие наш мир. Противно жить, ожидая, что однажды ночью опустится за вашей спиной мясницкий топор, срубая с вас шпоры за то, что вы смели нестись по жизни вскачь, а не пресмыкаться! Наполеону пятьдесят! У него впереди много лет, которые можно потратить на строительство государства нового типа. К нам присоединятся, только дай знак, его гвардейцы, обосновавшиеся в Луизиане. Из Франции прибудут добровольцы. Мы соберём вместе лучших бойцов прошедшей войны с обоих сторон, ибо дадим им вескую причину вновь заточить мечи!
Кокрейн наставил на стрелка палец:
— Ваше место среди нас, Шарп! Господь свидетель, как мы нуждаемся в таком воине, как вы! Чили — начало, мы захватим Перу, португальские территории, Мексику и не факт, что там остановимся! Вы будете генералом! Маршалом! Маршал Ричард Шарп, герцог Вальдивии, звучит? Назовите свою цену, что угодно, только давайте к нам! Хотите сюда семью, будет вам семья. Я пошлю за ними корабль! Господи, Шарп, это будет небывалое веселье! Вы и я, вы на суше, я на морях, рука об руку к новой державе, к новому миру!
— А как же О’Хиггинс?
— У него своя голова на плечах, — адмирал принялся мерить шагами комнату, — Выберет нашу сторону — милости просим. Предпочтёт законников — что ж, на войне, как на войне. А какую дорогу выберете вы, Шарп?
— Я выберу дорогу домой.
— Домой?
— В Нормандию, к жене и детям. Я слишком долго воевал, Кокрейн, с меня довольно. Не обессудьте.
Мгновение адмирал с сожалением смотрел Шарпу в глаза, затем кивнул, показывая, что уважает решение стрелка:
— Я посылаю за Бонапартом «О’Хиггинс». Раз вы не желаете к нам присоединяться, я вынужден вас задержать до его возвращения или пока не найду другое судно. Уж простите, но тайна превыше всего. Вивара я доставлю сюда, так что в Европу поплывёте вместе, а к тому времени, как доберётесь, уже ничто не сможет нам помешать. Поздно будет.
— Вам не выцарапать Наполеона со Святой Елены.
— Я смог захватить Вальдивию с тремястами сорвиголовами. Будьте покойны, и Наполеона с острова смогу умыкнуть. Это не трудно. Подполковник Чарльз нашёл господина, чрезвычайно похожего на Бонапарта. Визит вежливости, подобный тому, что нанесли вы. Двойник остаётся в Лонгвуде, император плывёт сюда. Просто. Чем меньше ухищрений, тем больше шансов на успех. — адмирал самодовольно хихикнул, — Ах, что за потеху вы пропускаете, Шарп! Зря, поверьте мне, зря!
Кокрейн решил освободить Бонапарта. Дьявол, наскучив миром, надумал выпустить из бутылки джинна войны. Корсиканское чудовище утопило в крови Европу, настал черёд Америки, и Шарп, запертый в Вальдивии, был бессилен. Он мог только смотреть, как ужас заходит на новый виток.
Блаз Вивар вернулся в Вальдивию через три недели после её падения, через три недели после падения Испанского Чили. На берег сходить он отказался. Унижение от пребывания на судне Кокрейна бывший капитан-генерал не желал усугублять, живя в крепости Кокрейна, тем более что всё это ещё вчера принадлежало Испании. Шарп навестил друга и нашёл его в глубокой меланхолии.
— Он нарушил слово! — возмущённо сказал Вивар, имея в виду Кокрейна, — И растоптал святость флага переговоров!
— Если вы зовёте человека «дьяволом», стоит ли удивляться, что он и ведёт себя соответствующе?
— Но он же дал слово! — с болью в голосе повторил Вивар.
Годичная робинзонада и личное поражение не прошли для него даром. Он исхудал, щёки ввалились. От человека, которого помнил Шарп, осталась тень. Теперь Вивар знал, что его поражение не только обошлось его родине в потерю колоний, но и несло новый кровавый кошмар континенту, а, может, и всему миру.
— Когда Кокрейн предложил встретиться, я думал, что он собирается сдаться и хочет обсудить условия. Я наивно торжествовал победу, предполагая, что «дьявол» будет выторговывать мятежникам хоть клочок земли на юге. Как же я был глуп! А Кокрейн предложил мне сдать Вальдивию. Для Бонапарта!
Вскоре Кокрейн принял Шарпа с Харпером в форте Ньебла. Адмирал, хохоча, поведал, как Сантьяго упрашивает его скорей переслать им захваченные ценности, а он тянет волынку, отговариваясь тем, что ему нужно всю добычу тщательно пересчитать. На самом деле, адмирал придерживал деньги для Наполеона. Война — занятие дорогостоящее.
— Когда император будет здесь? — поинтересовался Шарп.
— Через месяц-полтора. Вот тогда-то мы и поддадим жару!
Кокрейн вернул Вивару золото донны Луизы и настоял, чтобы Шарп с Харпером забрали свою долю сокровищ Батисты. Вышло два матросских сундука, которые вынесли на пристань. Было холодно. Снежинки, кружась, истаивали над рваным пламенем факелов, освещавших дрожащим пламенем причал и тёмную воду. Кокрейн, закутанный в морской плащ, дрожал:
— Может, всё-таки передумаете? А, Шарп? Пойдём на север, развлечёмся и разбогатеем?
— Я — сельский хозяйчик, я больше не солдат.
— Главное, что не стряпчий! — Кокрейн крепко обнял стрелка на прощание, — Без обид?
— Вы — дьявол, Ваша Милость.
