— Вы, лейтенант, со своими орлами прикройте пехоту. Ни одна сволочь здесь не должна пройти!
Едва артиллеристы установили орудия, как наблюдатель доложил:
— Вижу на дороге танки!
В сизом рассвете медленно плыли танки. А за ними виднелась густая россыпь пехоты.
— Один, второй, третий… шестой, — считал лейтенант машины. — Двенадцать… восемнадцать!..
Тягостно долгими казались солдатам секунды. Укрывшись за броневыми щитами, они следили за приближающимися танками.
— Бей в крайнего слева, — подсказывал наводчику ефрейтору Сементьеву сержант Лютов.
— Батаре-ея! — поднял руку Слуцкий. — Огонь!
Четыре орудийных выстрела прогремели разом.
Словно состязаясь в скорострельности, орудия посылали в танки снаряд за снарядом. Две машины загорелись. Справа и слева от батарей по танкам и цепи гитлеровцев била пехота. Не выдержав огня, немцы вначале залегли, а потом стали отходить в лощину. За ними отошли танки.
Раненный в голову и руку, лейтенант Слуцкий лежал на дне окопа.
— Потерпите, товарищ лейтенант, — приговаривала санинструктор батареи Тая Попова, перевязывая его. — Я сейчас, разом.
Налетели самолеты. Их было около пятнадцати. Образовав в потемневшем небе карусель, они кружили над батареей, над позициями стрелков, круто падая вниз, сбрасывали бомбы. Судорожно вздрагивала земля.
За бомбежкой последовала новая атака. Зайдя с фланга, танки устремились на батарею. Один из них утюжил окоп, в котором находились солдаты-пехотинцы. Второму удалось ворваться на позицию крайнего орудия и подмять его.
Тихо охнув, опустился на землю наводчик Сементьев. Лютов бросился было к нему, но из-за бугра неожиданно показался корпус танка. Длинный ствол его пушки стал разворачиваться в сторону орудия. Исход поединка решали секунды. Сбросив шинель, Лютов лихорадочно вращал механизм наводки.
— Получай!
Прогремел выстрел. И тут же раздался звенящий взрыв. Пушку отбросило. В щите ее зияла пробоина. Отшвырнуло и сержанта. Видя надвигающийся танк, он тут же вскочил, схватив гранату, и бросился к нему…
В полдень в атаку перешло уже до пятидесяти танков с пехотой. Авиация беспрерывно бомбила и без того разрушенные до основания хутора. Уверенные в победе, гитлеровцы кричали: «Рус, капут! Сдавайс!» И снова шли в атаку. И снова откатывались назад…
За этот бой многие солдаты, сержанты и офицеры были награждены орденами и медалями, а командиры 88-го и 91-го полков — подполковник Д. В. Казак и майор А. Д. Епанчин — удостоены звания Героя Советского Союза.
От хутора Зевина сохранились лишь развалины.
…Навсегда вошла в боевую летопись сражения за Миус и высота с отметкой 101. В феврале 1943 года рота, которой командовал лейтенант Владимир Есауленко, ночью атаковала сильно укрепленные позиции фашистов в селе Ряженое. Умело и бесстрашно действовал командир. В решающий момент он уничтожил гранатами вражеский дот, был ранен, но продолжал руководить боем. Воины роты первыми ворвались в село, и здесь вражеская пуля оборвала жизнь командира. Ему посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Тринадцать бойцов под командованием политрука Григория Гардемана вступили в бой у села Политотдельского с девятью фашистскими танками. Уничтожив несколько машин, воины ценой жизни выполнили задачу. Г. И. Гардеману присвоено было звание Героя Советского Союза.
Освобождали село Ряженое и воины 5-го гвардейского Донского казачьего корпуса. 20 февраля части его 11-й и 12-й дивизий с ходу преодолели Миус и атаковали высоту 101. Сильно укрепленная, она стала местом ожесточенных боев.
Март — июнь
Западнее Ростова-на-Дону
В конце февраля советские части по приказу командования перешли к обороне. Между тем враг продолжал наращивать и совершенствовать и без того сильные укрепления Миусского рубежа. На переднем крае и в глубине создавались минные поля, устанавливались проволочные заграждения, сооружались дзоты и бронеколпаки, толщина брони которых доходила до 80 миллиметров.
Об этих бронеколпаках дает представление следующая запись командира роты 687-го пехотного полка 336-й немецкой дивизии: «Сегодня вечером на совещании командиров рот давались объяснения по поводу применения бронированных куполов для пулеметных гнезд. На моем участке будет два таких купола, каждый весит 84 центнера. Пулеметы в них уже смонтированы, и вся эта штука имеет много преимуществ, так как купола не пробиваемы никакими снарядами… Здесь можно хранить боекомплект до 5000 патронов. Неприятности будут только с подвозом этих бронированных скорлуп, для которых понадобятся тягачи. Сегодня ночью для купола уже была вырыта в балке целая шахта. Надеюсь, что теперь у меня не будет потерь в личном составе»[3].
Один из гитлеровских генералов самодовольно докладывал фюреру, что Миус-фронт неприступен, что штурмовать его равносильно попытке пробить головой гранитную стену.
Миусский рубеж прикрывал подступы к Донбассу. А «Донбасс играл существенную роль в оперативных замыслах Гитлера, — писал бывший командующий группой армии „Юг“, оборонявшей подступы к Донбассу, фельдмаршал Манштейн. — Он (Гитлер. — А. К.) считал, что от владения этой территорией, расположенной между Азовским морем, низовьями Дона и нижним и средним течением Донца и простирающейся на западе примерно до линии Мариуполь (Жданов) — Красноармейское — Изюм, будет зависеть исход войны. С одной стороны, Гитлер утверждал, что без запасов угля этого района мы не сможем выдержать войны в экономическом отношении. С другой стороны, по его мнению, потеря этого угля Советами явилась бы решающим ударом по их стратегии. Донецкий уголь, как считал Гитлер, был единственным коксующимся углем (по крайней мере, в Европейской части России). Потеря этого угля рано или поздно парализовала бы производство танков и боеприпасов в Советском Союзе»[4].
За укрепленными позициями гитлеровцы чувствовали себя в безопасности. Они развлекались устройством клубов, харчевен, музыкальных вечеров. Один из участков 336-й пехотной дивизии именовался «Берлин-на-Миусе». Вдоль траншей были укреплены таблички с надписью: «Унтер-ден-Линден», «Фридрихштрассе», «Кюрфюрстендамм». Уроженцы прусского городка Гаммельна, имевшего репутацию веселого, оборудовали в полутора километрах от переднего края трактир с золоченой вывеской — совсем как у себя дома.
Миусские рубежи обороняли соединения оперативной группы «Холлидт» и 4-й танковой армии. 5 марта 1943 года поступил приказ о создании 6-й немецкой армии вместо уничтоженной под Сталинградом армии Паулюса, на которую возлагалась задача обороны Миус-фронта.
Южный участок немецкой обороны занимал сильный по своему составу 29-й корпус. Входящая в него 336-я пехотная дивизия, одно из наиболее боеспособных соединений 6-й армии, находилась в районе села
