спросил:
— А остальные?
— Наверху только один бой ведет, чтобы успели на лодку погрузиться.
— Будем ждать?
— Отходим.
Разведчики поднялись в рубку и спустились по трапу в корпус. Командир, стоя на ходовом мостике, отдал приказ:
— Малый назад!
Лодка медленно пошла назад, отдаляясь от берега. Оба торпедиста так и стояли у пушки наготове — приказа разрядить орудие не было.
Наверху, на скалах, громыхнула граната, и почти сразу же торпедисты заметили, как сверху, со скал, бросился в воду человек.
— Товарищ капитан! Человек за бортом! Кто-то со скал бросился в воду!
— Стоп машина! Где?
— Левее двадцать.
— Малый вперед!
Лодка двинулась вперед — командир решил подобрать разведчика.
— Торпедисты, с линями на нос!
Оба торпедиста, схватив в рубке лини, поспешили на нос.
Палуба была мокрой, скользкой — самим бы удержаться на узком корпусе. И тут они услышали впереди шум.
— Браток, держи конец!
Саша бросил конец, но разведчик не успел его поймать. Свой линь бросил Володя — и более удачно, разведчик успел ухватиться за него рукой.
Оба торпедиста стали за линь подтягивать разведчика к лодке и, наконец, втащили его на палубу. С разведчика ручьями стекала вода, он тяжело дышал. Торпедисты подхватили его под руки и потащили к рубке — сил идти у разведчика уже не было.
Сверху простучала пулеметная очередь, но из-за темноты немец взял неверный прицел, и пули веером прошли вдоль борта.
— Быстрее, погружаемся! — закричал командир.
Парни помогли разведчику взобраться в рубку и спуститься в люк, где его подхватили их товарищи. Торпедисты соскользнули следом. Командир спустился последним и задраил люк прочного корпуса.
— Срочное погружение!
Забурлила вода в цистернах, палуба стала уходить из-под ног.
— Глубина десять метров, малый назад!
Лодка стала удаляться от берега, и в этот момент со стороны кормы раздался сильный удар. Все попадали на палубу. Моргнул и вновь загорелся свет.
— На мину нарвались? — испуганно спросил один из разведчиков.
— Не похоже, взрыва не было слышно. Вроде бы о скалу ударились.
— Малый вперед и сразу — стоп машина! — приказал командир.
Лодка двинулась вперед, отходя от подводных скал, и почти тут же из кормового отсека, где стоял тяговый электродвигатель, по громкой связи сообщили:
— Командир, винт повредили! Из-под сальника гребного вала — поступление воды и сильное биение.
— Течь сильная?
— Справимся, но хода у нас нет, — доложил старшина.
На центральном посту повисла тишина. Если бы на лодке было два двигателя и два гребных винта, можно было бы двигаться на одном, медленно, но идти в базу. Сейчас же ситуация стала критической: лодка рядом с вражеским берегом, лишенная хода, практически без запаса регенераторов, с увеличившимся за счет разведчиков экипажем и повышенным потреблением воздуха.
Володя, находившийся здесь как подводник, хорошо представлял себе эти трудности, и даже не трудности — катастрофу.
— Боцман, в кормовой отсек! Осмотреть все самому и доложить!
— Есть!
— Штурман, координаты!
Когда штурман и боцман доложили обстановку, командир, набросав радиограмму, приказал радисту зашифровать текст и приготовить его к передаче.
— Всплываем! По местам стоять!
— Так ведь немцы же на берегу! — запротестовали разведчики.
— А что они нам сделают? Да и на радио уйдет пять минут, потом снова погрузимся. Идите в носовой отсек!
Лодка всплыла, радист передал в штаб сообщение и получил ответ:
— Следующий сеанс связи через час.
Лодка погрузилась снова.
Командир посмотрел на часы, засек время. Теперь надо ждать решения командования.
Немцы не будут попусту торчать на берегу. Они своими глазами видели, как погрузилась лодка с разведчиками, стало быть — ушла, и, следовательно, искать на этом месте они ее не будут. Скорее всего, попытаются перехватить лодку восточнее, направив туда свои подлодки или суда, чтобы установить акустический контакт, обнаружить и уничтожить ее.
Медленно тянулось время. Нервы у всех были напряжены до предела, но никакой паники у экипажа не было.
Лодка оставалась на плаву. Течь удалось остановить, но без ремонта лодка была обречена на неподвижность. Причем осуществить серьезный ремонт своими силами, в море, не представлялось возможным.
Подошло время связи со штабом. Лодка всплыла. Установили радиосвязь, и радист принес квитанцию командиру. Капитан-лейтенант прочел, нахмурился:
— Погружение!
Лишившись хода, лодка не потеряла возможности погружаться и всплывать, заряжать дизелем аккумуляторы. Но потеря хода — это удар ножом в спину! Ведь длинная полярная ночь закончилась, сейчас день сменяет ночь, причем ночи становятся все короче, и впереди — белые ночи, когда полной темноты нет, только серые сумерки.
Борьба за Кольский полуостров занимала значительное место в планах гитлеровского командования. Задачей противника в начале войны был захват Мурманска и выход к Кировской железной дороге.
Планы эти были сорваны: в некоторых местах немцы смогли продвинуться в глубь нашей территории на 70–80 километров, а где-то не смогли даже перейти государственную границу. Казалось бы, зачем им эти заснеженные скалы? Но Кольский полуостров был богат своими недрами, в первую очередь никелем. Металл этот был крайне необходим военной промышленности обеих сторон.
На арктическом театре военных действий немцы сосредоточили армию «Норвегия» — из двух немецких и одного финского корпуса. Их поддерживала с воздуха часть 5-го воздушного флота Германии, а также ВМФ. Противостояла им советская 14-я армия.
С осени 1941 года фронт стабилизировался и по октябрь 1944 года проходил по Большой Западной Лице.
С середины 1943 года на Севере значительно возросло количество нашей авиации. Устаревшие И-16 заменялись новыми истребителями, по ленд-лизу поставлялись бомбардировщики «Бостон» и «Хемпден», гидросамолеты «Каталина».
Прошло восемь долгих часов, на лодке стало душно и жарко, тела подводников были мокрыми от пота.
— Акустикам — слушать горизонт! — приказал командир.
И вскоре акустики доложили:
