пели птицы, не шелестела листва — просто мёртвая земля.
Парни тоже молчали, переваривая увиденное.
— Так, бойцы. Даю каждому сектор. Идёте по лесу, ищете упавшие и целые мины или снаряды. Самим ничего не трогать. Найдёте что-нибудь — зовите меня.
За полдня, до сумерек они обнаружили всего четыре стодвадцатимиллиметровые мины. Саша их осмотрел и, убедившись в отсутствии взрывателей, разрешил поднять с земли. Если взрыватель стоит, то лучше такую мину или снаряд обойти стороной, поскольку такой взрыватель взведён и может сработать даже от сотрясения земли при ходьбе. А бессмысленных жертв Саша не хотел.
Каждая из мин весила около пуда. До базы их дотащили с трудом и уложили подальше от схрона.
Прежде чем идти на подрыв шлюза, Саша решил опробовать хоть одну мину. Но только с толком, чтобы польза была. В целях диверсии он решил взорвать деревянный мост на шоссе. И не просто мост, а с автомашиной на нём — для пущего эффекта. А поскольку машины с осени ходили только небольшими колоннами, он решил задействовать весь отряд. Пусть бойцы поучаствуют в деле, постреляют по врагу. Конечно, с одиночной машиной получилось бы проще, но немецкое командование издало приказ — автомашинам ходить только колоннами, потому что одиночные грузовики и легковушки партизаны расстреливали.
Отряд вышел почти в полном составе, на базе остались только два человека. Взяли с собой даже повара Шулевича — ведь Саша давал парню обещание.
В путь отправились поздно вечером — поскольку ночью передвижение скрытное, немцы отсиживаются в населённых пунктах. В три часа ночи были уже на месте.
Прибыв на место, Саша разделил отряд на две части. Одной командовал Шередин, другой — Рогозин. И той и другой группе приказал укрыться по обе стороны моста и не показываться. Огонь открывать только после взрыва.
С двумя молодыми партизанами Саша заложил в основание деревянного моста мину, которую до того несли по очереди. Вставил взрыватель, подсоединил провода.
Предутренние часы тянулись медленно. Было по-осеннему прохладно, срывался мелкий дождь, и ближе к рассвету все основательно вымокли.
По дороге прошли несколько селян. Видимо, на рынок шли — с корзинками, в которых виднелись яйца, с мешками за спиной. Потом проехала повозка с крестьянином — в ней громоздились мешки с картошкой, называемой белорусами бульбой. А картошка в местных краях знатная была, вкусная. И готовить из картошки белорусы умели целое сонмище вкуснейших блюд — да те же драники. Просто объедение!
При воспоминании о еде Саша сглотнул слюну. Уже бы и перекусить не мешало. Партизаны взяли в поход в сидорах сухари, консервы, но команду «принять пищу» Саша не давал. Лучше поесть на обратном пути. Не дай бог ранение в живот случится, тогда беда.
Наконец вдали послышалось урчание моторов, и из-за поворота дороги, метрах в семистах от места, где залегли партизаны, стали выползать машины.
Первым шёл двухосный броневичок, за ним тянулась колонна из шести грузовиков «Опель-блитц» — самой распространённой машины вермахта. Грузовики были тентованные, и понять, что они везут, было невозможно. Хорошо, если груз. А если во всех машинах солдаты? Каждый грузовик вмещал до двадцати солдат, итого — рота. Да они его парней просто сомнут!
Саша раздумывал — что делать? Пропустить колонну и ждать другую или действовать? Он посмотрел на лица бойцов и решил: надо взрывать. Дождавшись, когда броневичок въедет на мост, крутанул ручку машинки и нажал кнопку.
Взрыв произошёл как раз под броневичком — для отряда он представлял наибольшую опасность. Из винтовки его броню не пробить, противотанковых гранат в отряде нет. А у броневика пулемёт в башне и антенна торчит. Мало того что пулемётчик головы поднять не даст, так по рации ещё и подмогу вызовет.
Полетели куски брёвен и досок от настила, всё окуталось чёрным дымом. Потом громыхнуло ещё раз. Это броневик свалился с моста — сначала боком на пологий берег, потом носом сполз в воду.
Грузовики встали. Мост впереди оказался разрушен, и спастись можно было только развернувшись и уехав в Полоцк. Но партизаны с обеих сторон открыли по машинам частый винтовочный огонь.
Последний машине почти удалось совершить разворот, когда Рогозин из ручного пулемёта сначала пробил скаты, а затем изрешетил кабину. Машины застыли.
— Прекратить огонь! — скомандовал Саша. Сопротивления им не оказывают, так чего патроны попусту переводить?
Стрельба стихла. С обеих сторон от моста из леса показались партизаны.
— Обыскать машины, забрать оружие и боеприпасы! — отдал приказ Саша. Сам тоже подошёл к грузовику, держа наготове автомат.
В кабине машины лежал мёртвый водитель.
Саша привстал на фаркоп и поднял тент.
В грузовике лежали кипы немецкого армейского обмундирования. И в пяти последующих — тоже. Только в последнем были сапоги — солдатские, с широкими голенищами, с железными подковками на подошвах. Сапоги — это хорошо, большая часть отряда ходила в изрядно поношенных ботинках.
— Забирайте всё — и в лес. На базе примерять будете.
Хлопцы разобрали почти весь груз обуви. Саша едва не покатился со смеху, когда увидел, как партизаны, нагруженные обувью, как цыгане, цепочкой уходили в лес.
Он же, взяв из грузовика пару мундиров, разодрал их по швам, открыл крышки бензобаков и сунул туда тряпьё. Потом поджёг тряпьё зажигалкой.
Бензин вспыхнул мгновенно.
Вскоре все шесть грузовиков занялись жирным чадящим пламенем, в небо потянулись шесть столбов дыма.
Саша собирался последовать за партизанами — надо было быстрее уносить ноги — как из-под моста показался Рогозин.
— Ты чего там забыл?
— Пулемёт хотел снять, а у него ствол погнулся. Зато две коробки с заряженными лентами взял. Вот! — Сергей поднял руки с железными коробками, в каждой — по двести пятьдесят патронов.
— Хвалю, разумно. И последний грузовик — целиком твоя заслуга.
Теперь отряд шёл быстро — надо было уйти в лес подальше. Не имея для преследования значительных сил, немцы в лес не сунутся.
Саша вёл отряд кружным путём — на случай, если немцы собак пустят.
После полудня устроил привал, разрешил подобрать каждому по паре сапог, благо — на выбор были все размеры. На примерку ушло не менее получаса, зато груза нести стало меньше.
Переобулся весь отряд, и Саша разрешил принять пищу. Парни молодые, здоровые, после марша аппетит разыгрался. И сам едва не испугался. Сухари на зубах хрустели так, что казалось — в Полоцке услышат. Одну банку консервов делили на двоих.
Рогозин с Шерединым, кадровые военнослужащие, лишь ухмылялись да головами качали.
Не сказать, что обед получился сытным, но идти стало веселее. А главное — они одержали победу и не понесли потерь — даже раненых не было. Саша сам не ожидал, что акция пройдёт так успешно.
Партизаны делились друг с другом впечатлениями:
— Я как выстрелил ему по мотору, так грузовик и встал!
— Михась, он встал потому, что я выстрелил в шофёра!
— А я по колёсам, — вступил в разговор третий.
Каждый считал, что его выстрел оказался самым удачным. Саша никого не разубеждал. Пусть радуются, первый успех всегда окрыляет. Чего эти парни хорошего в жизни видели? Спозаранку весь день труд в колхозе, скромная еда и редкие обновки. Вон как сапогам новым обрадовались — как женщины в его время сапожкам из модного бутика.
А тут ещё и немцы нагрянули. У многих родных убили или угнали в Германию на работы. Да и до победы ещё ой как далеко, и не все из них до неё доживут.
