побывали здесь в прошлом году. И Пэрри тоже не приехали – они ведь сюда собирались. Кэтрин могла бы танцевать с Джорджем Пэрри. Какая жалость, что у нее не нашлось партнера!
– Ну, не беда, – утешил их мистер Аллен. – В другой раз, надеюсь, нам повезет больше.
После танцев толпа начала понемногу редеть – настолько, что у оставшихся гостей появилась возможность прогуливаться с некоторыми удобствами. И вот для героини, сыгравшей до сих пор не слишком заметную роль, наступило время, когда она могла бы привлечь внимание и вызвать восхищение. С каждой минутой народу становилось все меньше и красота Кэтрин становилась виднее. Она могла броситься в глаза многим молодым людям, которые раньше к ним не приближались. Однако ни один из них открыто не проявил восторга, никто не назвал Кэтрин богиней и по залу не пронесся недоуменный ропот по поводу появления никому не ведомой красавицы. Тем не менее Кэтрин выглядела премило, и если бы присутствующие могли сравнить ее внешность с тем, как она выглядела три года назад, они нашли бы ее очаровательной.
И все же кто-то посмотрел на нее благосклонно – она сама слышала, как два джентльмена назвали ее хорошенькой. Слова эти произвели свое действие. Бал сразу представился ей гораздо более приятным, чем казался прежде. Ее непритязательное тщеславие было удовлетворено. Мимолетный комплимент в устах двух молодых людей был ей милее, чем подлинной героине – пятнадцать сонетов, написанных во славу ее очарования. И на протяжении остального вечера она испытывала благодарность ко всем присутствующим и была вполне удовлетворена вниманием, проявленным к ее особе.
Глава III
Каждое утро посвящалось теперь какому-нибудь очередному занятию: беготне по магазинам, осмотру новой части города или посещению Галереи-бювета, по которой они фланировали около часа, разглядывая встречных, но не имея возможности ни с кем вступить в разговор. Миссис Аллен по-прежнему горела желанием располагать в Бате обширным знакомством и говорила об этом ежедневно, всякий раз, как какое-нибудь обстоятельство напоминало ей, что она не знает здесь решительно никого.
Они побывали в Нижних залах, и там судьба обошлась с нашей героиней более благосклонно. Распорядитель представил ей в качестве партнера по танцам молодого человека, которого почти с полным правом можно было назвать красавцем. Он был двадцати четырех-двадцати пяти лет от роду, высокого роста и благородной осанки, с приятными чертами лица и острым, живым взглядом. Фамилия его была Тилни. Кэтрин сразу почувствовала к нему симпатию. Во время танца они почти не могли разговаривать. Но за чайным столом она убедилась, что первое благоприятное впечатление ее не обмануло. Он говорил оживленно и остроумно, и в его поведении ощущались добродушная ирония и лукавство, которые доставляли ей удовольствие, хотя она и не вполне могла их раскусить. Поболтав некоторое время о том, что их непосредственно окружало, он неожиданно сказал:
– Простите, сударыня, мою нерадивость – в качестве партнера по танцам. Я до сих пор не осведомился у вас – давно ли вы сюда приехали, приходилось ли вам бывать в Бате прежде, посетили ли вы Верхние залы, театр и концерты и какое этот город произвел на вас общее впечатление. Я недопустимо пренебрег своими обязанностями. Но не найдете ли вы возможным дать мне соответствующие разъяснения, хотя бы с опозданием? Если не возражаете, я примусь за дело тотчас же.
– Вам незачем, сэр, по этому поводу беспокоиться.
– Помилуйте, сударыня, мне это не причинит ни малейшего беспокойства. – И, изобразив на лице жеманную улыбку, он спросил более высоким голосом:
– Давно ли, сударыня, вы прибыли в Бат?
– Около недели тому назад, сэр, – ответила Кэтрин, стараясь удержаться от смеха.
– В самом деле?! – воскликнул он с нарочитым удивлением.
– Почему, сэр, вы этому удивляетесь?
– Вы, разумеется, правы, – произнес он обычным тоном. – Но ведь нужно же было выразить по поводу вашего приезда какие-то эмоции. А при подобных обстоятельствах удивление кажется вполне уместным и ничуть не уступает любому другому чувству. Итак, продолжим. Приходилось ли вам бывать здесь раньше?
– Никогда, сэр.
– Вот как! А удостоили ли вы своим посещением Верхние залы?
– Да, сэр, я была там в прошлый понедельник.
– И уже побывали в театре?
– Да, сэр, я смотрела спектакль во вторник.
– И на концерте?
– Да, сэр, в среду.
– А какое у вас общее впечатление от Бата?
– Благодарю вас, самое лучшее.
– Теперь мне остается только глупо ухмыльнуться, после чего мы сможем снова вести себя разумно.
Кэтрин отвернулась, не зная, вправе ли она позволить себе рассмеяться.
– Догадываюсь, что вы обо мне думаете, – сказал он печально. – Завтра вы отзоветесь обо мне в вашем дневнике не слишком лестно.
– В моем дневнике?
– Да, я знаю отлично, что там будет написано: «Пятница. Посещение Нижних залов. Надела узорчатое муслиновое платье с синей отделкой, простые черные туфли, выглядела эффектно. Была фраппирована странным полоумным субъектом, который со мной танцевал и досаждал мне своими глупостями».
– Уверяю вас, у меня в мыслях не было ничего подобного!
– Хотите, я скажу, что у вас должно быть в мыслях?
