фиксировал в блокноте. Если сложить протяженность отводной протоки от озера до Двины и ширину самого озера, то получалось не менее полутора километров. Следовательно, до поворота питающего озеро безымянного ручья на восток оставалось примерно столько же.
Но что такое каких-то полтора километра до разгадки вековой тайны? Ничто! И, поправив на спине рюкзак с припасами, я смело пустился в дальнейший путь.
Начиналось все как нельзя лучше. Озеро на малой речке между дорогой и большой рекой присутствовало. Плотина, на которой некогда могла располагаться водяная мельница, имелась. И даже старинная, выкрашенная белой краской церковь с деревянной колокольней тоже картинно красовалась между озером и шоссе. Но не зря гласит русская пословица: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Совершенно не зная местности, я долго плутал по заваленным снегом буреломам, то и дело выбираясь из одних топей и тут же попадая в другие. Наконец лес окончился, и я вышел на какое-то современное шоссе, протянувшееся вдоль азимута 130. Сверившись с картой, выяснил, что данная дорога соединяет Новополоцк с населенным пунктом Боровуха 2-я. Ручей же бодро подныривал под шоссе по бетонной трубе, а через два десятка метров словно бы исчезал в лесной чаще. Надеясь, что ручей вскоре где-нибудь повернет на запад, я зашагал к его истокам.
Прошло еще два часа, и малейшая надежда обнаружить желанный поворот исчезла окончательно. По пути я отыскал выстроенные еще во Вторую мировую подъездные позиции для тяжелых орудий, заброшенные военные склады и даже современный танкодром… Ручей же постепенно обмелел и вскоре незаметненько растворился в зловонном кочковатом болоте. Надо было честно признаться, что выдвинутая вчера идея лопнула, словно мыльный пузырь. Безымянный ручей, наполняющий озеро Ропно водой, нигде не поворачивал на запад и нигде не пересекался какой-либо старинной дорогой. Итак, данная страница была перевернута и закрыта окончательно. Нужно было подумать о том, что делать дальше.
Отыскав на относительно сухой полянке упавшую сосну, я раскочегарил около нее небольшой костерок и принялся поджаривать над коптящим пламенем кусочки колбасы. Ныли натруженные ноги, стонал затылок, придавленный резким скачком атмосферного давления, но мозг настойчиво искал выход из создавшегося тупика. Поев и поставив на угли маленькую кастрюльку с водой для приготовления кофе, я развернул карту. По идее, мне теперь следовало пройти примерно километр сквозь лес на север до асфальтированной дороги. А далее повернуть налево и идти до большого перекрестка. Там свернуть и через три километра выйти к не менее подозрительной деревне Гамзелево, через которую протекала другая, щедро снабженная притоками речка, носящая, в отличие от безымянного ропненского ручья, доброе русское имя Полюшка.
После колбасы и кофе сил прибавилось, и я приказал себе оторваться от насиженного древесного ствола и идти на поиски сокровищ. Сказано – сделано. Выбравшись из леса на окружное шоссе, я на ближайшем перекрестке уверенно свернул на дорогу, ведущую в сторону уже упомянутой ранее деревни Гамзелево. Позади оставался город Полоцк, впереди ждала полная неизвестность.
Отшагав около полутора километров от перекрестка, я заметил, что около указателя «73-й километр» прямо под полотном дороги протекает небольшой ручеек.
Отметив данное место в блокноте и особо подчеркнув, что ручей нес свои воды на северо-восток (азимут – 60), двинулся дальше. Вот и дорожный указатель населенного пункта – «Гамзелево». И около него… точно такой же ручей. Он так же пересекает дорогу, но на сей раз течет на северо-запад (азимут 235). Это было весьма удивительно, но план есть план, и я упорно зашагал дальше. Но далеко уйти мне не удается. Через 150-200 шагов – еще один ручей куда мощнее только что пройденного. Он шумно мчится тоже на северо-запад, к Двине, и сразу становится понятно, что, скорее всего, оба этих ручья и составляют истоки искомой Полюшки. Оставалось только повернуть в ту сторону, куда несут свои воды ручьи, и прочесать весь путь от Гамзелево до Двины в надежде обнаружить искомый крутой изгиб русла и остатки какой-нибудь старой дороги.
Мне бы в тот момент внимательнее осмотреться по сторонам, постараться трезво оценить увиденное или хотя бы сделать парочку снимков окрестностей… Куда там! Какое-то нищее Гамзелево, обычная белорусская деревня, что ее долго рассматривать? Нет, данная местность не вызвала у меня в тот момент ни малейшего интереса. Река и только река притягивала мой взор! И это после того, как я подробно поговорил с местным старожилом о той самой дороге, по которой только что вышагивал. Он ведь мне рассказал без утайки, что проходящее через их деревню шоссе – это и есть тот самый старинный тракт на Полоцк, и что он с тех давних пор не сдвинулся в сторону и на метр. Просто каменную его кладку во времена социализма засыпали небольшим слоем песка и покрыли асфальтом. А там, где прежде стояли небольшие деревянные мостики, строители, недолго думая, уложили железные и бетонные трубы малого диаметра. Будь я на машине или даже на велосипеде – никогда бы не заметил данные ручейки, настолько они были тщедушны. Но поскольку я шел пешком, то, естественно, не пропустил их и отметил не только направление их течения, но и примерный расход воды.
Мысль о том, что я, возможно, только что побывал на том самом месте, где гренадеры на самом деле зарыли 7 бочонков с золотом, мне в тот момент даже в голову не пришла. Повернув от шоссе на юг, я отправился вдоль берегов шустро бегущей Полюшки и не остановился ни разу, пока не отшагал порядка пяти километров, достигнув в конце невыносимо долгого и ноголомного маршрута деревни Охотница. Эта часть пути была просто мучительна. Практически полное отсутствие даже проселочных дорог заставило меня напрячь все силы, чтобы выбраться к обжитым местам. Уже было около пяти вечера, и уже начало смеркаться. Некоторое время я просидел в полном одеревенении на автобусной остановке, ожидая хоть какого-нибудь попутного транспорта. Не дождался. Поэтому от Охотницы все так же пешим ходом добрел до окраины Новополоцка, где наконец-то смог погрузиться в вожделенный городской автобус, который, поскрипывая и постанывая, довез мое бренное, измученное невиданными нагрузками тело до вокзала.
Я был раздавлен не только усталостью, но и полным провалом той гипотезы, которая казалась столь блестящей и правдоподобной еще вчера. И, добравшись до своей койки в гостинице, я упал на нее ничком и минут тридцать лежал сущим трудом. Так что все те, кто соберется когда-либо разыскивать старинные клады, пусть готовятся к совершенно жутким перегрузкам и нешуточным физическим страданиям. В этот момент хлопнула входная дверь, и рядом со мной загремели чьи-то каблуки.
– Добрый вечер, – прозвучал надтреснутый голос. – Ой, не разбудил?
– Ничего, – пробормотал я, не в силах повернуться даже набок, – не обращайте внимания… Просто жутко устал.
Новоявленный постоялец хмыкнул, и вскоре я услышал какие-то звякающие звуки. Я прислушался. Вот заскрипел нарезаемый хлеб, вот более мягко начало нарезаться что-то похожее на домашнее сало. Звякнуло стекло еще раз, противно скрипнула вилка. Внезапно меня обуял смех.
– Спирт, еще раз спирт, – пробормотал я, – огурец.
– Это вы к чему? – осведомился владелец необычного голоса.
– Да просто вспомнил анекдот про то, как Чапаев операцию делал, – хихикнул я. – Вероятно, его пациент слышал точно такое же аппетитное звяканье и чавканье.
– Так может, присоединитесь? – пригласил сосед по номеру. – Вдвоем, знамо, веселее.
– Если только за компанию посидеть, – тяжело переместился я на стул, стоявший возле втиснутого между кроватями стола. – А то мне после такой пробежки в горло ничего не лезет.
– Да вы поешьте, хоть чуть-чуть, – заботливо пододвинул он ко мне какие-то необычного вида котлетки, только что извлеченные им из промасленного бумажного пакета. – Глядишь, и аппетит появится. Жена мне на дорогу наготовила, целую гору. Но сколько здесь ехать-то? Всего ничего! Так что и половины съесть не успел.
Мужчина проследил за тем, как я прожевал кусочек, и после этого представился – Петрусь.
– Откуда, говорите, приехали? – учтиво поинтересовался я, осторожно проглатывая странное на вкус угощение.
– Из Шарковщины прикатил, – смешно зашевелил усами Петрусь. – За краской алкидной, будь она неладна. Завтра заберу ее со склада и скорее – обратно. Так что, – извлек он из матерчатой сумки еще один кулек, – надо сегодня съесть как можно больше. А то везти еду обратно – нехорошая вообще примета.
– Что это за странное кушанье такое? – подцепил я на вилку остаток непривычной котлеты.
– Так это ж драники, – рыжие усы экспедитора встали торчком. – Неужели никогда не ели?
– Нет, не ел.
