– Главное, что его сердце до сих пор не разбито, – парировала мисс Гринхауз и направилась к роялю, чтобы продемонстрировать свое искусство пения.
Ее план привлечь Россетера к роялю вполне удался – он вместе с Генри Морландом помогал ей переворачивать ноты все время, пока она пела. Мой муж чувствовал себя сегодня не очень хорошо, и мы уехали рано, оставив Аннабеллу завоевывать сердце мистера Филсби.
На следующее утро я пришла на прогулку позже обычного, так как не торопилась подниматься с постели. Россетер сидел на складном стульчике около экипажа с открытым верхом. При виде меня он поднялся и улыбнулся:
– Доброе утро, сударыня. Я опасался, что вы не придете, но все же решил немного подождать.
– Вы ждали меня? – Я была приятно удивлена, ибо уже не надеялась застать его. – Вы уже закончили свой моцион?
– Да, мадам. Я предлагаю вам изменить правилам и прокатиться со мной по окрестностям Бата. Погода стоит чудесная, и мне не терпится обсудить с вами вчерашний вечер.
Он был так обаятелен, что я не смогла отказать. Пускай он трижды повеса, я не юная девица, и мне не грозит запятнать свою честь, а более приятного собеседника во всех отношениях я вряд ли встречу в ближайшие годы. Мое молчание он понял по-своему:
– Если вы считаете это неудобным, мы можем заехать за вашей камеристкой и даже захватить вашего супруга, если вы сочтете мое общество не внушающим доверия.
– В этом нет нужды, в Бате уже привыкли, что жена столь почтенного джентльмена никак не хочет занять свое место среди матрон, а предпочитает танцы и пикники картам и сплетням.
– Могу я расценивать это признание как согласие составить мне компанию?
У меня не было сил отказать ему.
Едва коляска отъехала, как герцог спросил меня:
– Вы очень дружны с мисс Гринхауз?
Вспомнив его вчерашние слова, я улыбнулась:
– В зависимости от того, какую из них вы подразумеваете. Я очень тепло отношусь к Розмари, и, хотя ее сестра не вызывает подобных эмоций, мы проводим вместе почти все время.
– Я так и думал. Мисс Аннабелла настолько дружна с вами, что постаралась, чтобы у меня сложилось верное представление о вас.
– Что ж, я не сомневаюсь в ее старательности. Все, что она делает, содержит определенный смысл.
Он улыбнулся:
– Вы правы. Мисс Гринхауз очень решительная особа, жаль, что ее мечтам не суждено сбыться. Если бы я не знал вас, то, слушая ее, я бы подумал, что вам лет тридцать пять по меньшей мере.
Я не стала уточнять, какие мечты он имеет в виду, и только спросила:
– Чем же я заслужила такое мнение с ее стороны?
– Жизненным опытом, мадам. По моему мнению, женщина вряд ли обретает подобные знания о жизни раньше этого срока. Хотя для мисс Гринхауз я бы сделал скидку лет на десять.
– То есть количеством любовников? – невинным тоном уточнила я.
Теперь он рассмеялся:
– Вы хорошо знаете свою приятельницу. В этом плане мужская дружба не идет ни в какое сравнение с женской. Мужчина скорее приукрасит достоинства друга в глазах дамы, чем будет пытаться его очернить.
– Не буду спорить. Хотя иногда такое приукрашивание только вредит некоторым джентльменам. – Я не сомневалась, что он поймет намек.
– Вот в чем причина вашей иронии! Морланд наверняка изобразил меня донжуаном.
– А разве это не так?
– Не буду отрицать, что меня вряд ли примут в монастырь, признайся я в своих прегрешениях. Но я не хотел бы, чтобы вы считали меня обычным ловеласом. Просто я люблю жизнь и ее радости, а какая радость сладка, если ее нельзя разделить с женщиной?
– Вам вовсе ни к чему объяснять мне все это. Ваши признания больше обрадуют Аннабеллу, в то время как я стараюсь принимать людей такими, какие они есть или кажутся.
– Меньше всего меня беспокоит мнение мисс Аннабеллы! – воскликнул Филсби пылко и тут же продолжил обычным тоном: – Простите меня, мадам. Я вовсе не имел в виду, что я считаю вас способной на измену мужу и пытаюсь причислить к сонму своих любовниц. Мы так мало знакомы, но мне почему-то хочется стать вашим другом, я и сам затрудняюсь объяснить свое поведение.
– Значит, по-вашему, я не заслуживаю внимания со стороны такого галантного кавалера, как вы?
– Мадам… – Он шутливо склонил голову. – Во время нашей первой беседы вы сказали, что вас многие пытаются утешить. Я запомнил эти слова и всячески пытаюсь показать, что восхищен вами, но уважаю ваш выбор и не намерен оскорбить вас банальными домогательствами. Должен ли я пойти наперекор вашим словам и показать, что вижу в вас не только умного и приятного собеседника, но и просто женщину?
– Все-таки видите… Пожалуй, я предпочту, чтобы вы были моим другом и относились ко мне скорее как к мужчине, по крайней мере признавали за мной некоторое количество ума.
Я совершенно не понимала, что же это со мной творится. Ведь он и вправду не являл собой образец добродетелей и тем не менее оставался благородным человеком, а сила его обаяния оказалась так велика, что за одну остроумную реплику ему охотно хочется простить все прегрешения, свойственные молодости.
– Я с первых же слов признал, что ваш ум значительно превосходит обычный женский уровень. Более того, не с каждым мужчиной можно так интересно проводить время за приятной беседой. Боюсь, что вы опять рассердитесь, сочтя, что я унизил ваш пол, если я скажу, что ваши рассуждения весьма далеки от женской логики.
– Бесспорно, рассержусь. Я готова продемонстрировать вам свою женскую логику. Пожалуйста: я и сама не знаю, что сердит меня сильнее – когда говорят, что у меня мужской ум, или когда признают, что я все же всего лишь женщина!
Эта шутливая дискуссия начала пугать меня. Герцог говорил именно то, что я хотела от него услышать, и это притягивало и одновременно раздражало меня.
– Попытаюсь угодить вам: вы невероятно красивы и умны. И все. Не будем говорить о женской красоте и мужском уме. Красота и ум – философские понятия, относящиеся к миру вообще, а не к отдельным его представителям. Такая категория вас устраивает? – На его лице отображалось пугливое ожидание – какой актер пропадает!
– Вполне. Я рискую впасть во грех гордыни.
– Вас украсит любой грех, в который вы впадете, даже чревоугодия. – Он явно заметил мою слабость к тортам и пирожным.
– Сомневаюсь, что он украсит меня через два-три года.
– Он не испортит вас даже через двадцать лет. Сложение дано вам от природы, и хотя ваша бледность говорит о малоподвижном образе жизни, вы все равно не превратитесь в дородную даму.
– Мне кажется, я веду весьма подвижный образ жизни. Танцы, прогулки – разве этого не достаточно для поддержания здоровья?
– Возможно, летом этого было достаточно, но зимой вы вряд ли много гуляли, а танцы в душной зале никак не способствуют укреплению физических сил, даже если продолжаются до изнеможения.
В чем-то он был прав, моя матушка тоже говорила, что я выгляжу бледнее, чем была летом, но я считала это естественным состоянием для зимы.
– Вы ездите верхом? Прогулки по лесам и полям очень укрепляют здоровье и радуют сердце.
– Нет, к сожалению, я не умею ездить верхом. Моя семья не могла держать лошадей, а графу не позволяет здоровье составить мне компанию. – Честно говоря, я даже не думала о том, чтобы научиться ездить, хотя у графа была великолепная конюшня. И теперь надо же так опозориться!
– Я охотно буду сопровождать вас, как только врач позволит мне это, – тут же пообещал герцог. – Я уверен, при вашей грации вы очень быстро научитесь держаться в седле.
– Что же, будущее покажет. – Я немного смутилась – не слишком ли много времени мы станем
