– Расступитесь. – Голос короля был негромок, но его услышали все.
Толпа зашевелилась и расступилась, образовав проход к дворцу. Короля Вальтера, генерала Неца послушались бы, даже приди он один.
За его спиной стояли монахи и гвардейцы, перезарядившие ружья.
Принц Дитрих отошел в угол балкона. Он бы с удовольствием убежал, но выход перекрывал незнакомый избитый гвардеец, перевязывающий руку кошмарно сильному крестьянину. Не убежишь…
До Дитриха дошло, что он, кажется, сегодня не станет королем.
– Ну, здравствуй, парень…
Перебинтованный, отмытый и даже немного причесанный Якоб стоял перед сидящим на табурете королем Вальтером. Королю, конечно, место на троне, но трон до сих пор оставался в монастыре.
– Здравствуйте, ваше величество! – Якоб поклонился. Низко, от души.
В комнате также находился Рудольф, измазанный лекарскими снадобьями, отчего его лицо напоминало затейливое ругательство: там были и желтый, и синий, и зеленый, и красный цвета.
Рядом со своим отцом на таком же табурете сидела Ирма, грустная и расстроенная. В углу сидела, пытаясь прикинуться затейливой статуей, Лотта, впрочем, нисколько не напуганная.
– Как тебя зовут?
– Якоб Миллер, ваше величество.
– Крестьянин?
– Да, ваше…
– Прекрати меня титуловать. Я сам – бывший крестьянин.
Якоб поднял глаза.
– Да. Что ты так на меня смотришь? Я этого никогда не скрывал. Откуда ты?
– Из Черного Холма.
Король немного помедлил:
– Из Черного Холма? Ну и как, мельница моего отца еще стоит?
У Ирмы были причины для расстройства. Она поговорила с Якобом перед тем, как его привели к королю.
– Якоб… – Ирма присела на кресло рядом с парнем, лежащим на кровати. – Не вставай.
– Последний час я только это и слышу, – проворчал Якоб. – Что привело вас, госпожа?
– Якоб… – Ирма скомкала носовой платок и бросила его на столик. – Не называй меня госпожой.
– Почему?
– Якоб… – Девушка помедлила, вздохнула, наконец закрыла глаза и медленно произнесла, как будто нырнула в прорубь: – Я люблю тебя.
Наступило молчание. Ирма не выдержала и приоткрыла глаз. Левый.
Якоб смотрел на нее. Внимательно и сочувственно.
– Вы не любите меня, госпожа Ирма, – подчеркивая каждое слово, ответил он. – Вам кажется.
– Мне, – обиделась Ирма, – не кажется.
Она подумала, что тут нужно было бы заплакать, но плакать ей не хотелось.
– Кажется. Вы просто раньше не влюблялись, поэтому приняли за любовь какое-то другое чувство.
– Какое другое?! Мы вместе были в дороге, вместе сражались с монстрами и нечистью, мы делили трудности и тяготы, вместе рисковали жизнью. Разве после этого не возникает любовь?
Якоб подумал, что солдаты, сражающиеся бок о бок, с Ирмой бы не согласились.
– Нет, госпожа. Это другое чувство.
– Какое же?
– Дружба. Просто дружба.
Ирма задумалась.
– Пытаетесь представить дружбу с крестьянином? Любовь представлялась легче? – спросил с улыбкой Якоб.
– Дурак… – Ирма почувствовала облегчение. Она рассмеялась и обняла Якоба. – Ты самый лучший друг на свете!
И все равно было грустно…
– Вы сын Черного Мельника? – медленно произнес Якоб. – Значит…
– Да, я колдун, – с некоторым вызовом сказал король. – А если ты хочешь спросить, правду ли говорят, что корону я получил колдовством… Мне уже надоело оправдываться, поэтому я скажу только одно: это неправда. А верить мне или нет – решай сам.
Якоб помолчал.
– Спасибо тебе от меня за то, что спас мою дочь, и от всех тех людей на площади, – внезапно поблагодарил король.
– А от них-то за что?
– За что? За то, что мне не пришлось приводить их в чувство самому. У меня было только одно средство, а оно не способствует народной любви, да и кровь с булыжников плохо отмывается… Так что спасибо за все, что ты сделал: за Ирму, за выживших на площади, за помощь против заговорщиков… В общем, за все это я хочу тебя вознаградить.
– Чем? – Якоб не чувствовал ни радости, ни желания требовать чего-то особенного.
– Проси что хочешь. Любое желание для спасителя короны.
Что просить? Деньги? Дворянство? Руку принцессы? Так Ирма еще не принцесса… Да и что ей делать в крестьянском доме, которого у Якоба, кстати, еще и нет.
Якоб поднял глаза:
– Ксенотанское зерно. Два мешка.
Король молча снял корону, достал платок, вытер лоб и надел корону обратно.
– Послушай, Якоб… А тебе известно, что такого зерна нет?
– Известно. Вот только один знающий человек сказал, что найти это зерно мне поможет сын старого мельника. Вы сможете.
Король уставился на Якоба остановившимся взглядом.
– Тысячи колдунов, – сказал он, – тысячи колдунов придумывали, как убить врага на расстоянии, как остановить реку, как стереть в песок гору, как превратить свинец в золото, как достичь бессмертия… И никому даже в голову не приходило вырастить для крестьян волшебное зерно. Слишком просто… Слишком мелко… Слишком неинтересно… Якоб!
Король хлопнул парня по плечу:
– У меня целый монастырь колдунов! У тебя будет твое зерно! Два мешка!
Глава 50
Король Вальтер наклонился с трона и повел носом:
– Отец Тестудос, мне кажется или от вас пахнет горелыми грибами?
– Кажется, ваше величество, – поклонился аббат. – Я переоделся.
Монах только что вернулся из Чернолесья, где монахи взяли штурмом замок барона цу Шварцвальда и выжгли гнездо Грибного Короля до основания. Полностью Чернолесье не очистилось, грибница – вещь практически бессмертная, но по крайней мере новый Грибной Король вырастет разве что лет через сто.
– Хорошо. А то в Друдене и так слишком пахнет грибами.
– Откуда бы? – Монах присел на табурет, повинуясь взмаху королевской руки. – Ведь все слуги Грибного пойманы.
– Пойманы… Пойманы-то они пойманы, но что мне с ними теперь делать?
– Так, ваше величество, вы же давно хотели стать тираном. Вот вам шанс. Казните всех, да и проблема решена.
– Лекарство пуще болезни. Перебив всех тех, кто явно против меня, я получу кучу скрытых врагов, тайных мстителей и борцов за попранное что-нибудь. Родители, дети, братья, сестры, друзья казненных… Они все объединятся против меня. Никому же и в голову не придет, что фактически я казнил своих врагов, выступивших против меня. В глазах дворян казненные королем – всегда невинные овечки. Они же не преступники, всего-навсего хотели свергнуть законного короля, что такого? Казнив бедных,
