Швеция. В первом случае, интересы Средиземноморья, во втором, общие границы и сильный сосед. Но это все вилами по воде писано.
— Откуда же мне знать! Тебе какие девушки больше нравятся, южанки или северянки?
Оставил Алексея, задав его мыслям новое направление. Пусть лучше о женитьбе думает, чем о камере. И шутки о равнозначности тут неуместны.
Двадцать седьмого уже осматривали скалы Кониага, устроив на нем дневку. Так дальше и пошло — прыгали от острова к острову, пропуская совсем уж мелкие. Знакомились с бухтами, акваторией — гнались дальше. Особых происшествий не случалось. Мелкие поломки, тающие запасы канонерки, постепенно ухудшающаяся погода. Северное лето, не успев начаться, клонилось к осени.
Восемнадцатого июля дошли до фермы морских коров на Аттау. Задержались тут на два дня — кэч Хайдага сломал грота-гик. Как можно было переломить это проклеенное полено, мне так никто и не объяснил. Разве что об тупую башку рулевого с матросами на бакштагах. Зато все экипажи близко познакомились со своими будущими питомцами. Коров стало уже пять — канонерка привезла еще трех, а одна из старых куда-то делась. Подозреваю, что съели. Вопрос только кто. Пройдясь по поселку, высматривал кости соответствующих размеров, даже по округе прошелся. После этого, условно поверил обвинению морских хищников в произошедшей пропаже. Толкнул прочувствованную речь начинающим моргулам о ценности морского животноводства, и темной, зубастой угрозе, нависшей над ним. Не отдадим заслуженного сала черным, с белыми пятнами, силам!
Моргулы, это «морские гулебщики». У казаков есть такие отряды — гулебщики. Они по степи охотятся на диких и опасных зверей, в свободное время промышляя рыбалкой. Так что, моргулы, это экипажи кэчей, занимающиеся морской охотой на касаток с акулами. Не китобои. Аналогия была большинству колонистов понятна. А улыбаюсь не над словом, а просто от хорошего настроения.
Задумался, а из кого набирать экипажи торпедных катеров, если до этого дойдет дело? Понятно из кого. И какая слава потом пойдет о моргулах? Можно предположить, что история развивается по спирали, повторяя отражения не только предыдущих витков, но и последующих.
Двадцать первого июля, к обеду, канонерка вошла в бухту Сторожевую острова Беринга, отсалютовав сиреной и приготовившись фиксировать результаты прибывающих кэчей. Общие итоги регаты все уже представляли, лишь за второе и третье место продолжалась упорная борьба. Болел за экипаж Алексии, но, положа руку на сердце, Россу они уступали.
Остались на дневку, обсуждая вопрос гнать регату дальше, или уже хватит. Большинство экипажей хотели продолжения, пока погода хорошая. Правильно, будем ждать, когда погода испортится, и тогда пойдем обратно сквозь шторма. Каким местом они думают? Но седьмица-другая у нас действительно еще есть в запасе. Решили пока идти к материку, в порт Удачный, а там видно будет.
Две сотни километров для набравшейся опыта регаты труда не составили. Правда, точность выхода по координатам у навигаторов кэчей оставляла желать много лучшего. С другой стороны, для штурманов, обучавшихся по брошюрам и во время гонки — результаты неплохие.
Двадцать четвертого, к концу дня, канонерка вошла в канал порта Удачного, берега которого за прошедший год заботливо укрепили вбитыми бревнами. За лидером, с рваными промежутками, залетели малыши-кэчи. Части из них пришлось помогать с земли тросовой проводкой, но асадовцы с россами и тут показали класс, войдя в канал сходу, на полных парусах.
Такого «столпотворения» людей и кораблей Удачный не знал давно. Колонисты привыкли к одиночеству и неторопливому течению жизни. И тут к ним врывается горланящий праздник! Над фортом вспухли несколько облачков приветственных залпов, в разросшемся поселке засуетился народ, где-то приглушенно завизжала свинка, перекрывая даже нарастающий шум выкриков и приветствий. Стало понятно — неожиданным гостям тут рады.
Вечером был пир под открытым небом. Хлеб и зрелища присутствовали. Кроме хлеба имелось масса вкусностей, большей частью из припасов канонерки, а в виде зрелища образовался небольшой мордобой.
Прибившиеся к поселку несколько сибирских казаков решили себя хозяевами показать. Им объяснили, что хозяевами они будут, там, где свое селение отстроят, а тут они если и не гости, то старожилам указывать не могут. Мол, мы тут были при закладке поселка.
У казаков подобная трактовка понимания не нашла, и им объяснили доходчиво. Добавив, что вице- имперцы, люди мирные, но кулак шкотами натружен.
Чем мне нравятся нравы большинства мужиков этого времени, так это их простотой. Вспылить и от души набить ребра, это всегда пожалуйста. Саблю вытащить, это уже в самом крайнем случае, даже для казака, как они уверяют, рождающегося с сабелькой в зубах. Затаить обиду и потом отомстить православному по-тихому, это тут уже верх подлости. С иноверцами такое еще делали порой, называя военной хитростью, но среди своих маневры не котировались. Были и исключения. В частности — большинство придворных, прочего люда при атаманах, при губернаторах и аналогичные «при лагающиеся». Но такие в Сибирь редко хаживали по доброй воле.
В результате, мордобой до сабель не дошел, свернув на теологические вопросы с выяснением степени уважения друг другом. Аккуратно отпустил взведенный курок револьвера и прекратил наблюдение за процессом.
Комендант берегового наряда красочно рассказывал о достижениях, хвастался приплодом гавайских свинок, жаловался на скудные огневые припасы, мизерный запас крепежа. Отсылал его с этим к Алексею, но комендант не уходил, продолжая перемежать жалобы байками и высотами достижений.
Спал на канонерке, тут потише, да и привык уже, за прошедшее время, к своему гамаку. Мысли крутились вокруг ледового конвоя. Продумывал планы на случай его задержки. В первую очередь надо железо из перевалочных складов Цусимы забирать, затем… Вот дальнейшие действия буксовали. Мастерские у нас примитивные, станков мало, специалистов еще меньше. Выжить, безусловно, выживем — но начнется откат с технологических позиций. Нам даже переделать привезенное от чосонцев железо в стальной скелет для «апостола» будет очень непросто. И новых двигателей к самолету без станочного парка не осилить.
Спалось плохо. Только под утро поймал и удушил во сне Беринга, заснув со счастливой улыбкой. Понятно, что он, скорее всего, не виноват. Но во сне можно.
Два дня наслаждались материковым летом, периодически кутаясь в плащи от холодного ветра. С Алексеем и капитанами прикидывали дальнейший путь. Тянуть за канонеркой на север кэчи не хотелось. Они против ветра до Анадыря месяц лавировать будут. Для канонерки под парусами и моторами эти полторы тысячи километров на седьмицу хода.
Приняли промежуточное решение. На север канонерка идет одна, а кэчи ждут до середины августа в Удачном, после чего самостоятельно возвращаются к Аляске.
Решение — еще не все. Его надо обеспечить припасами, запчастями, снаряжением. Почти шесть десятков дополнительных ртов для поселка, это больше тонны продовольствия на две недели. Плюс еще две тонны на обратный путь. Канонерка активно разгружалась в амбары Удачного, радуя коменданта. Параллельно обсуждались короткие промысловые и ознакомительные походы кэчей вдоль материка. Подбросил народу идею обследовать Братскую бухту в пятистах километрах южнее. В этот поход из местных можно толмачей взять, присмотреться к новым землям внимательнее.
Двадцать седьмого канонерка рванулась на север, сложив силу ветра и пара. На борту царило нервное напряжение — «а вдруг вот сейчас из-за горизонта…». Вахты наблюдателей усилились добровольцами, которых на вантах становилось все больше изо дня в день. В нижнем трюме баловали отданную нам в дорогу праздничную свинку. Животина испуганно прудила в свой засланный соломой и отгороженный уголок, плохо перенося качку с избыточным вниманием. Подозреваю, даже если на канонерке кончатся припасы, хрюн до Анадыря доберется сытым и здоровым.
Погода продолжала склоняться к осени. Ветра, недавно гладившие ледовые шапки, теперь забирались под одежду активно утепляющегося экипажа и бодрили. Канонерка шла многократно пройденным маршрутом. Если так дело пойдет дальше, то в море скоро возникнет продавленная колея.
Холодные воды Анадырского лимана приняли на себя разогнавшуюся канонерку третьего августа. Над пустынной бухтой одиноко всплыло облачко приветствия форта. Разочарование экипажа можно было черпать ложкой, кривясь от горечи. Радостно хрюкала только свинка в трюме.
