Чукотское море, это финиш, и корабли рвутся без остановок через натянутую ленточку Берингова пролива, делая остановку только проскочив пролив, в бухте Святого Провидения. Название бухты говорит само за себя — произноситься, обычно, со вздохом облегчения.
Нельзя сказать, что других бухт и портов по Северному пути моего времени не было — просто мне о них неизвестно. Зато о достижениях перечисленных пристанищ, во времена моей юности трубили газеты, радио и телевидение. Северные порты были гордостью России. Потом гордость заменили целесообразностью, и дети моего времени уже не ведали, кто такие Диксон, Тикси и Певек, разве что им «не повезло» родиться в этой «глуши».
Впрочем, все эти грустные мысли от безделья. Конвой искал устье Лены, но берега, по правому борту, не отличались разнообразием. Указателя «река Лена» не наблюдалось. Слева белый лед, справа плоская, как стол, земля, с редкими взгорками. Погода установилась хмурая, ветреная, но без экстрима. По утрам клубился туман, постепенно поднимающийся к низким облакам. Солнце выглядывало иногда, вызывая ажиотаж у штурманов. Ночи, наконец, стали «белыми» — раньше все бонусы светлых ночей терялись в облаках и непогоде. Сделал для себя вывод, что мы рановато пошли по Северному пути. Стартовать нужно в июле. Да только неизвестно, как долго продлится такое благолепие в Северных морях, и хватит ли нам времени дойти до пролива имени нашего капитана.
Побережье постепенно заворачивало к северу, оттесняя корабли дальше в море, прямо в объятия льдов. Часто и густо пошли островки, рядом с которыми глубины стали совсем никакие. Срочно нужно изобретать эхолот. Тем более, акустик у нас уже есть, и принцип работы устройства аналогичен — рявкнуть в воду и посчитать, сколько времени пройдет до возвращения эха. Сложность эхолота в том, что человек уже малопригоден в роли приемника. Скорость звука в воде больше скорости звука в воздухе аж вчетверо. Сотню метров до дна звук пройдет менее чем за десятую долю секунды. Наблюдатель просто не успеет уловить вернувшееся эхо и точно засечь время. Тем более, особо точным надо быть на глубинах около десяти метров — тут точно человек не успеет. Нужна автоматика, над которой и думал. Полупроводники у нас пока сырые, эхолоты нужны прямо сейчас — оставалось думать над механикой. Невозможно? Да нет ничего невозможного! Резонаторные коробки, чтоб частоту сигнала от шумов моря отфильтровывать, угольный микрофон, чтоб преобразовать звуковые колебания в электрические, и вращающиеся диски, которые будут таймером. В понятиях моего времени — игровой автомат «однорукий бандит». Несколько легких дисков с цифрами, выстраивающимися в трехзначное число, раскручиваемые массивным маховиком, и в момент прихода эха отсоединяемые от маховика с последующим их торможением электромагнитом и колодками. В теории — все просто. На практике всплыла масса нюансов, и мне было интересно, как подобное торможение было сделано в игровых автоматах моего времени. Еще и обнуление значений нужно делать перед каждым новым циклом измерений. Кумекали с мастерами над «одноруким боцманом», но пока без результата.
Тем временем, «Авось» позорно сел на мель. Берега настолько вытолкали нас на север, что полоска чистой воды стала шириной с реку, и у этой реки нашлось дно, правда, песчаное и относительно мягкое — экипаж ледокола отделался ушибами и ссадинами от резкого толчка.
После часа заведения якорей за корму ледокола и сдергивания его с мели, запустили машины, отвернув еще больше на север и взламывая льды. Побаловались парусами, и будет. Где бы топливом разжиться? Берега вокруг уже много веков не помнят о лесе, наверное, со времен динозавров, когда тут водилась растительность судя по каменному углю, который от нее остался. Уголь меня устроит, но его еще найти надо, а значит, пора основывать очередной форт, и дать работу рудознатцам.
Конвой, идя сутки во льдах на восток, начал забирать к югу, разыскивая негостеприимно выпершую его землю. Обсуждался даже вариант основания форта на мелком побережье, но пришли к выводу, что это выброшенные силы и средства.
Берег встретил нас неожиданно далеко на юге, штурманы положили на карту подкову пути и вопросиками отметили мыс, выдающийся глубоко в море. Работы по картографированию окрестностей Ледового пути займут еще не один год, а то и десятилетие.
Наученные опытом, мы пустили впереди ледовых кораблей канонерки, пока лед вновь отступил от берегов. Одна из канонерок пошла на разведку и ее пришлось сдергивать с мели. Так мы и искали место под будущий форт, взбадривая себя периодическими авралами. Кто бы мог подумать, что тут так мелко — Финский залив заполярья.
Устье реки нашли случайно, катерами, выпущенными канонеркой сидящей на очередной мели. Позже выяснилось, что устье не одно — тут целая дельта образовалась, в которой один раз на мель сел катер. Просто мрак. И где тут порт организовывали? Или это не Лена? Как тяжело идти наугад!
Ночью глубины начали возрастать. Конвой бросил якоря до утра, не доверяя сумеречным теням белых ночей. Утром, в клубящийся туман, ушли все восемь катеров с наших канонерок. Поиск места основания форта и путей подхода к нему начался, экипажи крестились, желая разведчикам удачи, и перекрикивали гомон птиц, кружащих вокруг кораблей. Поговорил с Алексеем и Витусом — команды надо отпустить на берег хоть на один день, независимо от того, найдем место под форт или нет. Пока держится погода и Леди Удача к нам благосклонна. Заканчивался июль, у меня были опасения, что улыбка этой Леди нам еще очень понадобится.
Форт Мелкий был основан в бухте Тикси за трое суток, считая от вечера, когда радостно гомонящие команды начали высадку и выгрузку материалов на склон двухсотметровой сопки, где побережье позволило подойти к берегу. Глубины ограничились всего семью метрами, но для этого моря такая «глубоководная» бухта около реки, стала подарком. Может, и не единственным, но времени обследовать все побережье не имелось — впереди еще половина пути.
Бухту обозвал Тикси условно. В переводе, «тикси» значит «пристань» — вполне подходит к нашему начинанию. Вокруг бухты вздымались невысокие, сто-триста метров, сопки. В море, западнее, лежал большой остров, за которым глубины падали до трех метров и тянулась плоская коса с редкими взгорками метров двадцати высотой. Может это и не та бухта, но мне удобнее пользоваться привычными топонимами. Имею право на географическое самоволие.
За два дня облазил ближайшие окрестности — тундра, она и есть тундра. Белые куропатки, с красивыми красными бровями над глазами, розовые чайки с голубоватыми маховыми перьями, мелкие цветочки, прячущиеся между серых валунов, подернутых тонкой пленочной мха. Бесконечные просторы вокруг, где снег пятнал коричнево-зеленые склоны сопок и лежал на мелких льдинках, плавающих у берега. Лепота! Хоть и прохладно, едва до плюс пяти дотягивает. Заправочную станцию для кораблей, к сожалению, в тундре не нашел. Собрал вечером офицеров и руководителей экспедиции
— Господа, топлива мы сожгли больше, чем рассчитывали. Мы можем вверить себя Господу и продолжить путь, а можем остаться зимовать в бухте, отправив экспедиции вверх по Лене на заготовку топлива, благо вся машинерия у нас есть. Решайте.
Уселся на место, помешивая отвар в кружке, без которого, традиционно, не обходились заседания экспедиции. Правильно построил предложение. Духовник царевича сразу ухватился за «вверяем Господу» и дальше все пошло по накатанной. Зимовать в бухте мне не хотелось, но топлива действительно может не хватить.
Вышел под сумерки северной ночи. Собрание затянулось, и хотелось охладить мозги. Бухта жила своей жизнью, стараясь за короткое лето успеть прожить целую эпоху. Берега шумели прибоем и звуками неспокойной фауны. Море катило невысокие волны, на которых плясали несколько шлюпок, с яркими точками ламп. С лодок неслись азартные крики редкой для этих мест фауны — человека. Мужики колониального наряда отрабатывали навык работы с сетями. Уже второй день отрабатывали, под всеобщее одобрение экипажей. Улов выходил богатым, что стало для меня неожиданностью — думал, на севере рыбы много в реках. Ошибался. Рыбы полно в море, видимо, благодаря этому, водится в избытке морского зверя и птицы. Охотится на зверя, отговорил Алексея, ссылаясь, что не до этого — но рыба внесла приятное, жирное и ароматное разнообразие в наше меню. Размеры рыбы вызывали уважение, тот самый случай, когда рук рыбака недостаточно, для демонстрации улова. Может действительно зазимовать?
Море лениво гнало на берег стада волн. Вокруг кораблей плескались, блестя черными спинами, любопытные нерпы, а всего в десятке километров лежал ледяной массив, который закрывал нам дорогу на восток. Канонерка, вернувшаяся из разведки, путь не нашла — вдоль берега, где льда не имелось, мелко было даже для нее. Оставался путь на север, в надежде свернуть к востоку далеко в море. Вот если прохода
