шепчут. Единственным местом, где наш конвой сможет подойти к берегу, был второй по счету мыс после небольшого каменного островка на входе в устье реки.
Достоинством мыса можно считать высокий берег, удобный для форта. Недостатком, что он оказывался почти напротив стоянки аборигенов через пролив. Но вариантов особых не имелось, порекомендовал Витусу высаживаться на остром носу мыса с его западной стороны.
Глубины позволили сунуть носы кораблей едва ли не в обрыв берега, оказавшегося немного выше бортов кораблей, что существенно облегчило разгрузку.
Пока на берегу гомонил практически весь состав экспедиции, мы с боцманом присматривали место под кренгование «Авось». Да и «Юнону» стоит посмотреть, тем более мыс действительно мы выбрали удачно. Заглубимся шурфами в берег, вставим в них стальные штанги, и относительно легко завалим корабли с высокого берега. Да и разгружать корабли легко. Улыбнулась нам удача.
Единственно чего не имелось, так это времени. Бухта прикрыла нас от ненастья с моря, но наше время утекало — следующим летом кораблям надо обратно, но перед этим им предстоит намотать не одну тысячу километров по Тихому океану.
С другой стороны, Тихим, океан обозвал Магеллан, умудрившийся проскочить по нему в тот момент, когда боги от удивления потеряли дар стихий. Теперь, особенно осенью на высоких широтах, боги отыгрывались — досконально проверить и починить суда перед выходом в осенние шторма «Тихого» океана, лишним не будет.
Форт Анадырь, на Корабельном мысу, собирался привычно быстро. Плавника на пляжах бухт лежало до обидного мало, и его сбор не отвлек много народа. Зато катера, со свободными экипажами, далеко уходили вверх и вниз от стоянок, составляя подробную карту прихотливых изгибов берегов, бухт и впадающих речек.
Аборигены пока не проявляли желания вырезать десятикратно превосходящие их силы и сидели на своем берегу тихо, наверняка лелея злобные планы. По крайней мере, неугомонный Атласов утверждал это ежечасно. Достал он меня. Отправил на катере к аборигенам группу контактеров с дарами и товарами для обмена. Сам, памятуя, как плохо мне удаются переговоры, остался с канонирами левой задней башни канонерки, хищно поводящей стволами по лагерю потенциального противника.
Момент был, безусловно, напряженный — по крайней мере, у меня закапал никотин из ушей к моменту возвращения наших переговорщиков. Зато камчатского губернатора удалось поставить на место — чукчи отнеслись к пришельцам вполне доброжелательно, по крайней мере, гарпунами ни в кого не тыкали, насколько мне было видно в бинокль.
Более того, чукотское поселение «Въен», что можно перевести как «ворота» или «вход» затеяло активную меновую торговлю, и тут уже наши экспедиционные «приказчики» оторвались по полной программе, жалея, что людей в поселении мало, и запасов товаров для обмена у них еще меньше.
Какие именно развернулись обмены с чукчами, не следил — мы в это время готовили площадку для заваливания на бок ледокола. А после того, как ручными землебурами, похожими на ледобуры моего времени, сделали несколько скважин — мне стало даже не до корабля. В отвалах земли, поднятой при бурении, нашлись вкрапления бурого угля.
Обнаружил уголь совершенно случайно, проходя мимо. Обнаружив, долго не мог поверить. Откуда?! До гор далеко, и вот так, на ровном месте уголь?
Но перспективы оборудовать заправочную станцию перед входом на Ледовый путь, заставили оторвать несколько экипажей от дел, собрать все имеющиеся буры и начать дырявить равнину, углубляясь на многие метры, а порой и на десятки метров.
Вообще, таким способом на Руси еще до моего вмешательства делали скважины глубиной в 50 метров. После того, как сталь стала лучше, а к разборным, составным ручкам, которые удлиняют по мере погружения в скважину, добавилась веревка, облегчающая сборку и разборку составной штанги при вытаскивании — процесс бурения значительно ускорился. Но все равно, дело двигалось медленно. Землебур опускали в скважину, потом пара человек ходило кругами, вращая бур за поперечную ручку и углубляя его на несколько десятков сантиметров, затем бур нужно было вытащить и сбить с него землю, налипшую на архимедов винт, затем опустить и вновь углубить вращением на десяток сантиметров. Адова работа. Особо жаль массу времени, что тратили на разборку составной штанги при вытаскивании из глубокой скважины, а потом на сборку штанги, по мере опускания обратно — и все это для того, что пройти пару десятков сантиметров. Чем глубже проникала скважина, тем медленнее двигалось дело. Займусь на досуге буровым инструментом. Где только этот досуг взять!
Тем не менее, много людей и много буров, предназначенных для оставшихся береговых нарядов, дали результат. Уголь был. Похоже, было его не мало. Странно, но удача улыбнулась нам еще раз. На этот раз во весь рот. Хотя, улыбка у нее выглядела до неприличия ехидной, будто вопрошающей «И чем вы его добывать собрались?». Шахтного оборудования экспедиция действительно не имела.
Вместо того, чтоб руководить ремонтными работами на уже заваленном ледоколе, носился по равнине и рвал волосенки на темечке. Разведка шурфами дала примерное направление — угольный пласт залегал с северо-востока на юго-запад, косой чертой пересекая равнину. Может он и дальше тянулся, но глубоко бурить шурфы вручную крайне долго, и оставалось ориентироваться на досягаемые пласты. На юго-востоке пласт ближе всего подходил к поверхности, где и указал ставить сарай, внутри которого начнем проходку.
Доложу вам, неблагодарное это дело, шахты на севере — толстый пласт вечной мерзлоты, текущие ручейки невесть откуда взявшейся воды, промозглый холод. Оставалось надеяться, что когда углубимся, будет теплее, и грунт пойдет легче.
Пока ощутил себя Павкой Корчагиным. Даже с учетом сборки и разворачивания элемента золотодобывающего комплекса, то бишь, драги, для автоматизации подъема грунта, дело шло вяло. Нам понадобилось две недели, чтоб добраться до тонкого угольного пласта, зажатого глинистым песчаником.
Отдельной проблемой стал вывоз грунта, в отсутствии тягловых животных. Мое первоначальное виденье гор угля, пропущенного через наши углежоговые печи и бочек жидкого топлива, этот процесс сопровождающие, постепенно съеживалось до небольших горок и скромных штабелей бочек.
Мало нас, для полноценной работы шахты. Мало материалов, из которых можно сделать крепеж внутри шахты. Близок локоть, да не укусишь.
За время моего подземного загула команды успели отремонтировать оба ледовых корабля и проверить состояние канонерок. Форт оброс сараями, ветряком и флагштоком, на котором полоскался российский флаг. Даже первая команда рудознатцев вернулась из пробного похода.
Собственно, по возвращении этой команды и решил, что надо сворачиваться. Некоторое количество угля форт добудет и без нас, мы в нем усиленный наряд оставим, но запастись топливом прямо сейчас, всяко не успеем. За сутки поднимали из шахты три-четыре куба угля, что даст за месяц около семидесяти тонн после пережога, плюс сотню-полторы бочек жидкого топлива. Выводы неутешительные — сюда нужно сотни две человек, массу дерева и объемные железные танки под горючее. И еще придумать, на чем все это возить вдоль берега, а то изображать из себя ослика запряженного в армейский понтон мне не понравилось.
Выводы записал в новый раздел блокнотика, обозвав его «Заказы для следующего конвоя». После чего стал вменяем, и выслушал рудознатцев.
— …вот, эта, и сходили мы, куды местные указали. Копнули, да помыли, глядь, а не соврал их старик, вот глянь…
Для этого разговора, Федот, что числился старшим мастером Анадырского наряда, отвел меня за сараи. Несмотря на то, что числился он старшим, лет ему стукнуло двадцать восемь и шило в основании у него имелось не меньше, чем у всей нашей экспедиции. Воспользовавшись налаженными торговыми отношениями с местными он, уж не ведаю чем, сманил к себе проводника из чукчей и теперь на большой, как ковш драги, ладони мастера тускло желтел золотой камешек. Маленький, но обещающий большие проблемы.
Нет, понятное дело, что весь состав экспедиции не броситься на поиски золота, да только могут возникнуть сложности с будущими шахтерами угольных шахт.
— Спрячь покуда. Коли еще намоете, у себя придержи, как будет уходить конвой обратно, тогда и
