к этому виду вооружения.
До вечера так ничего и не произошло. Рыбацкие лодки, обходя наш транспорт по самому берегу бухты, шмыгнули в море, возвращаясь только в темноте. Баржа вернулась с водой и небольшим обменом — несколько местных голопятых тихонько, из-под полы, вызнавали нашу способность к товарообмену. Странно, всегда считал японцев самыми законопослушными в мире — в мое время, если на дороге висит знак ограничения скорости в 30 километров в час, японец столько и будет ехать. С другой стороны, приказов от князя наверняка еще не поступало на наш счет, а шустрики есть в любой нации.
Утром баржа вновь пошла за «водой», на этот раз с большим составом команды. Рыбачьи лодки опять ходили по своим делам, но сегодня уже не так старательно нас обходя. Глядишь, через месяц-другой мы тут станем привычным памятником. Да только нет у нас времени.
Приказал спускать шлюпку, и опять заспорил с Алексеем. На этот раз напирал, что цельному императору нечего ходить к мелким князькам. На что получил шпильку в свой адрес и добавил, что уже не князь, вроде как, и на общении со мной не настаиваю. Алексей свел дело к шутке, но неприятный осадок остался. Болезненно, что-то, воспринимаю поминания о былом.
За транспортом местные наблюдали, и причалившую шлюпку встретили трое копьеносцев. Не обратил внимания на их резкие слова, что поделать, язык тут такой, даже когда хвалят, кажется, что на тебя наорали. Приказал выгружать ларцы с подарками и строиться морпехам. Пусть эти «резкие» нас останавливают.
В начале торжественного марша к крепости местного правителя один тонкий момент был. Копьями нам дорогу перегородили. Но понятие об огнестрельном оружии у местных имелось в полном объеме, и дело решилось просто бряцаньем мускулов.
Зато до ворот крепости нас «конвоировали», сохраняя лицо. Против этого ничего не имел, гораздо интереснее было смотреть на окружающий поселок, чем спорить по мелочам.
Деревенька выглядела маленькой и бедной. Очень напоминала свайные дома гавайцев, только крыши крыты бамбуком, разрубленным пополам вдоль ствола. Домики маленькие и низенькие, только крыши высокие. Всегда интересовало, почему японцы и китайцы строят изогнутые крыши. Посему даже свернул к ближайшему домику, приседая и заглядывая под нависающий край ската. Выпрямился в некотором обалдении. У них крыша отделена от дома. Стены сами по себе, а крышу держат столбы. Подозреваю, под крышей можно снести стены, и перестроить дом заново. Понятно тогда, почему крыша провисает. Видимо, это средство против землетрясений.
На мою выходку конвоиры отреагировали бурно, один даже в дом заскочил и что-то там орал, остальные встали перед дверью, намереваясь лечь тут, не пустив нас на порог. Не очень-то и хотелось залезать в этот бамбуковый шатер.
Крепость князя, или уж не ведаю, как тут называли правителя, порадовала каменной стеной. Можно считать, первое каменное сооружение в поселке. Высота стен аж в два человеческих роста, толщина пока неизвестна, так как ворота проходили внутри надвратной башни. Но каменными стенами все и ограничилось, дом князя напоминал домики его подчиненных, только больше по размерам и богаче по отделке. Тут даже фигурки какие-то присутствовали, в архитектурном ансамбле.
Одним домом усадьба не ограничивалась. По бокам от ворот, за стеной, тянулись два барака, за большим домом князя виднелись крыши еще нескольких сооружений, и все это приятно оттеняла свежая зелень деревьев.
Конвоиры повторили свой маневр с перегораживанием дороги, а толмач перевел их просьбу ждать тут. Судя по менее кричащей форме обращения, это была именно просьба, до конвоиров, наверное, дошло, что полкапральства морпехов, загруженное боеприпасами по самые гланды, тут может устроить локальный конец света. Напугаться они, может, и не напугались, самураям вроде такого не положено, но выводы сделали верные. И стена нас бы задержала ровно на пять минут, хотя этого нюанса местные наверняка не ведают.
Князь Со вышел в сиянии власти. Именно в сиянии, так как заклепки на его кожаной броне начищены были изрядно. Много раньше видел фильмов про старую Японию и Китай. Ничего похожего. Ожидал эдакие наплечники, рогатый шлем, знаменосца. Князь вышел в окружении четверых крепких дядек, кроме халатов, штанов и обуви на них имелись кожаные «бронежилеты» богато проклепанные железными пластинками. Этих вельмож минут на десять бы к нашим гавайцам…
Окончательно разрушая мою светлую мечту о самураях, князь держал в руках мушкет. А как же культ меча?! Мечи, правда, при владетеле имелись, как и перевязи с мешочками, бамбуковыми трубочками и еще непонятно с чем. Вместо шлема вся пятерка носила шляпы, похожие на вьетнамские конусные тарелки, разве что богаче украшенные.
Но окончательно меня добили шлепанцы. Создалось впечатление, что князя вытащили из постели, и он пришел к нам в домашних тапках на босу ногу, прихватив по дороге мушкет, дабы пугнуть залезших в сад разгильдяев. Словом, неоднозначное впечатление сложилось о местном князе, особенно после того, как он проорал что-то, в повелительной манере.
Остановил толмача, начавшего отвечать этому невеже. Нет у меня времени на вежливые, но очень долгие, переговоры. Указал переводить толмачу дословно.
— Мой Император, что прибыл к этим землям на своем малом корабле, в ярости. Его корабль второй день держат без достойных почестей, и он послал меня пригласить местного правителя к нему, дабы тот объяснил свое поведение. Мой Император будет ждать до вечера, а потом вновь придем мы, но уже без даров вежливости, которые мой Император, в величии своем, шлет правителю этих благословенных земель.
Махнул рукой, чтоб вынесли оба ларца. Ничего особо ценного в них не имелось. Так, бусы, пара золотых финтифлюшек, подарочные ножи с ручками из рога, латунный бинокль. Пока толмач заканчивал перевод, ларцы оставили между нами и настороженными местными, а к концу перевода мы уже разворачивались назад, вызвав явную оторопь правителя. От чего больше он занервничал, от известий о монаршей особе или от нашей бесцеремонности, сказать сложно, но в спину нам не кричали и не стреляли.
На корабле долго репетировали с Алексеем «грозного Императора в ярости». Царевич включился в игру с интересом. Пояснял ему, что местные Императора если и не обожествляют, то относятся к нему с пиететом — надо соответствовать.
Наум с морпехами готовил торжественный караул из гавайцев. Морпехи будут у нас изображать гвардию, а копьеносцы загромождать палубу для массовости.
До самого вечера сидел как на иголках, гадая, рискнет князь игнорировать завуалированную угрозу, или не станет проверять нашу артиллерию. Когда солнце склонилось к горизонту, протянув по земле и кораблю длинные тени, приказал башнерам левой башни накрыть голую вершину холма двумя боевыми выстрелами.
И что вы думаете?! Эти артиллеристы умудрились промахнуться одним снарядом мимо горы с неподвижного судна. Это как называется?! Собственно, выяснением сего момента и занялся, вместе с капитаном.
Единственный взорвавшийся снаряд вызвал небольшой оползень, быстро заглохший в зелени склона, но сдвинувший нечто в планах правителя. Пока занимался большой стиркой башнеров, на берегу наметилось шевеление. На этот раз толпа выглядела приодетой и с флагами, точнее, с вымпелами.
Джонку с гостями встречали уже при параде. Даже Алексей влез в нелюбимые им регалии, и уселся в задрапированный на палубе импровизированный трон под балдахином. За его спиной развернули знамена обеих империй и подняли насаженного на палку двуглавого орла. Только плясок с бубном недоставало.
Поднявшийся на борт князь даже бровью не повел от криков гавайцев и приветственного залпа морпехов. С залпом мы, может, и погорячились, по берегу народ забегал, но мне хотелось продолжить давить на правителя.
Представление длилось недолго. Алексей величественно внимал, князь не то, чтоб извинился, просто пожелал всех благ и намекнул, что у него свой сегун, и свои законы. Алексей, безразличным жестом, бросил оговоренную фразу, что дальнейшие переговоры поведет его доверенное лицо, махнув в мою сторону рукой, а ему самому некогда, его, мол, дела великие призывают. С чем и распрощался.
Представляю, как это чудо в перьях сейчас скинет с себя регалии и побежит подслушивать наши
