А иногда мы ходим за грибами. Осень — сезон белых; эти благородные грибы прячутся под каштанами и дубами. Они часто бывают размером с обеденную тарелку и сытные, как мясо. У дверей тратторий осенью стоят корзинки с белыми грибами. Клиенты выбирают их, как лобстеров; потом грибы взвешивают, готовят и подают. Эти лесные дары с привкусом мускуса, плесени и сладковатой гнили лучше всего жарить на гриле с мелко нарезанным чесноком, сбрызнув хорошим оливковым маслом.
Во время походов за грибами я любуюсь красивыми и нежными грибочками радужных цветов, но Джанфранко предупреждает, что они смертельно ядовиты, и я боюсь даже подойти близко — вдруг их токсичные пары проникли в воздух? Мы срезаем и срываем грибы, и, поскольку Джанфранко вырос в деревне, нам не нужно нести их в ближайшую аптеку, где аптекарь поможет отличить съедобные от несъедобных. На ужин мы едим громадные белые, собирая роскошный сок большими кусками хлеба.
Через несколько месяцев после переезда к Джанфранко я узнаю, что бывают контактные линзы, которые можно не снимать несколько дней и даже спать в них. Красочные рекламные щиты описывают это чудо: эти линзы изменят вашу жизнь. Я с подросткового возраста страдала близорукостью и носила то очки, то линзы, которые снимала каждый вечер. Поэтому неудивительно, что меня заинтересовала эта реклама и я поддалась на нее. Несмотря на большую цену — разве станешь жалеть денег на такое чудесное изобретение? — Джанфранко ведет меня к окулисту, доктору Писаччи.
Я прохожу осмотр — я делаю это регулярно с тринадцати лет, — и окулист очень медленно и внятно объясняет мне что к чему, чтобы я поняла. Два года изучения итальянского в университете, полгода в институте Микеланджело да еще последние месяцы, когда я слышу вокруг (хоть и не всегда понимаю) только итальянский и говорю на нем, внушили мне смелость и уверенность в своих силах, даже чрезмерную.
Подогрейте оливковое масло в неглубокой широкой сковороде и добавьте лавровый лист и куски кролика. Подрумяньте их со всех сторон, приправьте, достаньте и отложите. В той же сковороде потушите лук, сельдерей, морковь и чеснок до мягкости — 8-10 минут. Верните кролика в сковороду. Влейте белое вино и доведите до кипения; пусть жидкость испарится. Добавьте помидоры, полстакана воды и чили, если используете его. Снова приправьте, доведите до кипения и тушите на маленьком огне около 40 минут, если используете кролика, и 2 часа, если у вас заяц, подливая воды, если объем соуса сильно уменьшается в размерах. Попробуйте и подсолите, если необходимо. Когда блюдо остынет, очистите мясо от костей, положите в соус и подогревайте в течение 5 минут, а затем перемешайте соус с пастой.
«Si, capisco» — да, я все понимаю, говорю я. За мои прекрасные новенькие линзы мы выкладываем половину моей месячной зарплаты и едем в Виареджо, чтобы провести остаток дня на пляже. Мир кажется полным возможностей, которые были недоступны мне последние пятнадцать лет из-за близорукости. По пути Джанфранко рассказывает, что итальянская оптика на высоте. В Италии и технологии, и оборудование самые новые.
Мы приезжаем на пляж, когда солнце в зените, переодеваемся в купальные костюмы и бежим в воду. Я так привыкла зажмуривать глаза под водой, что делаю это почти инстинктивно. И все же доктор так горячо объяснял что-то про
«Фиат» рассекает по снежным наносам и огибает опасные повороты, надеясь довезти наших друзей в Петтино целыми и невредимыми. Окна одинокого сельского дома сияют янтарным цветом, приглашая войти. В траттории мы единственные гости; семья хозяев, сгрудившаяся вокруг камина, разом вскакивает, чтобы нас встретить. В обеденном зале нет ничего, кроме длинных деревянных столов и скамей. Но мы быстро обживаемся на месте, откупориваем бутылки вина и шумно радуемся тому, что отважились преодолеть такой путь в суровых условиях. Меню здесь нет; мы приехали есть трюфели. Я слышала о равнодушии, с которым умбрийцы относятся к этому драгоценному ингредиенту — он для них как петрушка или обычный картофель. Вместо того чтобы мелко тереть на терке или подавать в виде стружки, трюфели здесь просто режут кусками.
Первыми приносят кростини — хрустящие маленькие тосты со смесью из анчоусов и грибов, с черными крапинками трюфелей. Затем фриттату с ароматом пекорино и трюфелей. Яичные нити свежих тальятелле появляются на столе с блестящим зеленым маслом, посыпанные трюфелями. Все вокруг — снег за окном, хозяева, приносящие и уносящие блюда, строгие очертания деревянного зала — становится лишь расплывчатым фоном дегустации трюфелей. Мы сидим здесь часами, и уезжаем по опасной дороге вне себя от счастья — нам так уютно, что мы ничего вокруг не замечаем.
Где бы мы ни оказались — в ресторане, в полночь после трудного рабочего дня, или во Флоренции или за ее пределами в один из драгоценных выходных, когда друзья неожиданно нагрянули в гости, — наши обеды и ужины всегда запоминаются. Джанфранко обладает удачным сочетанием качеств: он выходец из крестьянской семьи, но при этом учился в прославленных заведениях швейцарской индустрии гостеприимства, поэтому я обычно с готовностью позволяю ему сделать за себя заказ. Он многое знает о еде, его вкус безупречен. Но я начинаю видеть в нем и другие, неприятные стороны — капризность, переменчивость настроения, угрюмую подозрительность. Эти качества в последнее время стали частыми гостями в нашей жизни, они как самозванцы, явившиеся без приглашения, — безликие и мрачные. Иногда Джанфранко вдруг начинает меня игнорировать; ревнивое молчание моего возлюбленного окружает нас глухими стенами. Позднее, вернувшись в нормальное расположение духа, он объясняет свое настроение приступом ревности к какому-то зеленщику, чьего имени я даже не знаю. И все же, когда я наблюдаю за его кулинарным мастерством, восхищение заставляет меня с легкостью все ему прощать.
Мы едим только продукты по сезону, все самое свежее,
