| Темы анонимных антисоветских писем(формулировки из справки Верховногосуда СССР) | В % к общему числу изученных писем |
| с нападками на внутреннюю и внешнюю политику партии и правительства, в частности по вопросу о венгерских событиях, о взаимоотношениях с другими странами социалистического лагеря, о налоговой политике, заработной плате, пенсиях, состоянии сельского хозяйства, национальной политике | 27,2 |
| с клеветой на материальные условия жизни в СССР и с восхвалением жизни в капиталистических странах | 16,6 |
| содержащие призыв к свержению советского правительства, невыполнению его решений, расправе с коммунистами, выступление против руководящей роли КПСС | 14,6 |
Окончание
| Темы анонимных антисоветских писем(формулировки из справки Верховногосуда СССР) | В % к общему числу изученных писем |
| с оскорблениями и угрозами по адресу руководителей партии и правительства, ответственных государственных и общественных деятелей | 14,6 |
| со «злобными выпадами» против советской демократии | 14,6 |
| с иными антисоветскими высказываниями и измышлениями | 8,6 |
| с призывами добиваться выхода Украины, Белоруссии из СССР, передачи Закарпатской Украины Венгрии | 3,3 |
Составлено по: ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 32. Д. 5080. Л. 30.
В конце 1950-х гг. отмечается тенденция к некоторому смягчению карательной политики хрущевского руководства, идет поиск новых, более эффективных и менее жестоких форм борьбы с крамолой, шире распространяется практика профилактирования. Значительная часть выявленных «антисоветчиков» в начале 1960-х гг. уже не привлекалась к суду. Например, из 385 политических преступников, выявленных в мае – январе 1964 г., 225 человек (58,4%) было профилактировано[64]. Эти цифры еще далеки от «брежневских» пропорций, но тенденция тем не менее достаточно очевидна.
На рубеже 1950-1960-х гг. был произведен частичный пересмотр поспешных и вынесенных вопреки «социалистической законности» приговоров 1957-1958 гг. Власть как бы попыталась загладить нанесенные населению незаслуженные обиды. В итоге обиженными оказались некоторые руководители органов государственной безопасности. Они, как им казалось, рьяно следовали «генеральной линии», сформулированной в свое время в закрытом письме ЦК КПСС от 19 декабря 1956 г. «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов». Теперь же судебные органы и Прокуратура СССР поставили под сомнение качество их работы.
30 ноября 1960 г. председатель КГБ при Совете Министров Украинской ССР генерал-майор В. Никитченко направил председателю КГБ при СМ СССР А.Н. Шелепину раздосадованное письмо. Генерал жаловался, что в действиях органов государственной безопасности, суда и прокуратуры нет единой практики, что приговоры, вынесенные во время репрессивной атаки на крамолу в 1957-1958 гг. (после событий в Венгрии), Прокуратура СССР пересматривает в порядке надзора, смягчает, прекращает за отсутствием состава преступления либо переквалифицирует обвинения на «хулиганство» и другие общеуголовные статьи[65].
Шелепин разослал письмо В.Ф. Никитченко в Верховный Суд и Прокуратуру СССР и потребовал «выработки единой точки зрения и, возможно, дачи совместных разъяснений» [66]. Но Прокуратура СССР стояла на своем. При рассмотрении дел, вызвавших раздражение государственной безопасности, утверждали работники прокуратуры, выяснилось, что следствие по некоторым из них проведено на низком уровне: «Не все обстоятельства подверглись исследованию […] при допросах обвиняемых и свидетелей ставились неправильные вопросы». В большинстве спорных дел при оценке высказываний обвиняемых не учитывались все установленные по делу обстоятельства. Вместо того чтобы согнуть спину перед всемогущим еще недавно КГБ, работники Прокуратуры СССР предложили «указать прокурору Украинской ССР на недостатки в осуществлении прокурорского надзора», другими словами, наказать его за то, что он покорно штамповал обвинительные заключения, подготовленные следователями государственной безопасности. В конце концов, конфликт ведомств спустили на тормозах[67]. Попытки некоторых высокопоставленных чинов КГБ вырваться из клетки «социалистической законности» на простор политических репрессий против инакомыслящих провалились.
Приход к власти группы Брежнева в конце 1964 г. ознаменовался, по выражению тогдашнего председателя КГБ В. Семичастного, «некоторым оживлением антисоветской деятельности отдельных лиц»[68], скорее всего ситуативным. Действительно новым было не «оживление», а новое качество некоторых крамольных для руководства страны выступлений. Традиционная подпольная и тайная антисоветская деятельность с ее социалистической в массе своей фразеологией как бы отодвигается на второй план. На первый же план выходит вполне легальная оппозиционная активность, которая имела к тому же более широкую аудиторию и сферу влияния. В отличие от подпольных организаций 1950 – начала 1960-х годов; которые критиковали режим чаще всего с позиций марксизма и социализма, новая оппозиция возмутила председателя КГБ тем, что «участники некоторых групп пытались
Начиналась новая эпоха, эпоха идеологического кризиса советского коммунизма. Семичастный, при всей глупости и наивности некоторых ключевых суждений, почувствовал угрозу не в возникновении новых групп, по-прежнему малочисленных, а в широкой ауре интеллигентской оппозиционности. Пытаясь понять, что происходит, он зачислил чуть ли не в «антисоветские проявления» практически все крупные явления художественной жизни первой половины 60-х гг., резко отозвался о «вредной линии» журнала «Новый мир». Все это теперь казалось ему, по всей вероятности, даже более опасным, чем само по себе появление тех или иных оппозиционных групп – их-то как раз органы государственной безопасности умели находить и обезвреживать. (Сбитый с толку Семичасткый даже успокаивал своих боссов на этот счет: нет оснований говорить о «росте в стране недовольства существующим строем или о серьезных намерениях создания
