Но у Габриель имелся ответ на этот риторический вопрос.
— Потому что мы знаем: именно прошлое определяет не только настоящее, но и будущее. Нам интересно проследить процесс, приведший к тому или иному результату.
— А мужчинам?
— Мужчин интересует настоящее и довольно часто будущее. Им важен результат, а не процесс, ставший его причиной.
Странный поворот разговора по-прежнему настораживал Натана, но его изумила неподдельная страсть, что зазвучала вдруг в голосе собеседницы. Васильковые глаза засверкали из-под длинных ресниц. Он не ожидал, что молодая актриса окажется столь чуткой, что она вообще задумывается над подобными проблемами. И в сочетании с эффектом новизны это заставило его слегка ослабить привычную сдержанность.
— Мое прошлое не слишком-то интересно для исследования.
Габриель безошибочно различила в его голосе колючую нотку — судя по всему, была затронута болезненная для него тема. Может, отступить, поговорить о чем-нибудь другом? Но молодая женщина не могла пойти на попятную.
— Это только вы так думаете, — мягко возразила она. — Такие вещи весьма субъективны, правда. Что для одного скучная рутина, для другого чуть ли не откровение. Всегда кажется, будто чужая жизнь куда интереснее собственной. А чужие отношения — идеальнее. Да оно и понятно: со стороны ведь не видно мелких недостатков.
Она конечно же была права. Но рассуждение о чужих взаимоотношениях навели Натана на новую мысль.
— А в вашей жизни сейчас есть мужчина? — вдруг спросил он.
Габриель так опешила, что и не подумала возмутиться подобной бестактностью.
— Нет.
— А почему?
Она залилась краской.
— Ну, это уж чересчур личный вопрос!
— А вы думаете, только вам можно задавать личные вопросы?
— Н-нет конечно, — произнесла она, но быстро оправилась от потрясения. В васильковых глазах сверкнул вызов. — Просто нет, и все. Я не из тех женщин, которые вынуждены цепляться за мужчину, как за опору в жизни.
— Очень мило, — еле слышно пробормотал Натан.
Габриель тряхнула головой.
— Так все-таки, где вы родились?
— В Нью-Йорке.
— Какой точный адрес!
Пожав плечами, Натан назвал беднейшее предместье и отметил, что по лицу собеседницы пробежала легкая тень.
— Вижу, вы удивлены.
— Да… да, немного.
— Почему же? Считаете, что те, кому не повезло родиться в фешенебельном районе, должны так и сидеть в сточной канаве всю жизнь, не смея и носа высунуть оттуда?
Габриель рассердилась. Несправедливый упрек!
— Вы же сами прекрасно понимаете, что дело не в этом! Просто… просто мне трудно представить вас в бедности, только и всего.
— Ой ли?
Глядя на него, Габриель снова подумала, до чего же он похож на хищника, готового мгновенно броситься на зазевавшуюся жертву. С таким шутить опасно. Она не привыкла бояться мужчин, но этот не укладывался в общие правила. С таким надо выверять каждый шаг.
Внезапно лицо Форреста расслабилось, сталь глаз сменилась небесной синевой. По губам скользнула легкая усмешка.
— Кажется, сегодня вам не очень-то удается следовать собственному же правилу и есть то, что дадут. Глядите, вы почти не притронулись к жаркому.
— Кажется, я не очень голодна, — призналась Габриель.
— Я тоже. — Действительно, сейчас Натана томил голод совсем иного рода. Уж не объясняется ли и ее отсутствие аппетита той же причиной? Он намеренно задержал взгляд на лице собеседницы и заметил, как слегка приоткрылись ее губы, как дрогнули мышцы на шее, когда она сглотнула. Молодого человека скрутил новый приступ желания. — Значит, заказывать десерт не будем?
Габриель молча кивнула, борясь с опустошающим чувством горького разочарования. Неужели ему уже надоело ее общество — так быстро? Или причиной всему ее навязчивые вопросы? Неужели вечер окончится, не успев начаться?
В глубине серых глаз зажегся темный огонь. Натан словно весь подобрался — точь-в-точь хищник перед прыжком.
— Вы очень устали?
Молодая женщина уставилась на него. Что-то в его голосе и выражении лица подсказывало: нет, вечер еще не окончен.
Это же опасно! Но Габриель заглушила внутренний голос.
— Да нет, — произнесла она, старательно делая вид, будто ей абсолютно все равно.
— Тогда почему бы нам не продолжить столь увлекательную беседу у меня дома? Вы сможете насладиться видом ночного Нью-Йорк, а я смогу… — Натан нарочито выдержал паузу прежде, чем закончить предложение, — угостить вас кофе. Что скажете?
Вот это называется вопрос с подтекстом. И подтекст сей носит, несомненно, сексуальный характер. Благоразумная женщина вежливо отказалась бы. Не стоит самой лезть в логово льва.
Будь Габриель предоставлена самой себе, она бы и отказалась — во всяком случае, ей хотелось в это верить. Но могла ли она упустить подобную возможность в данных обстоятельствах? Нет и еще раз нет! Представится ли такой случай еще когда-нибудь?
В конце концов, успокаивала себя молодая женщина, за одно можно поручиться: Натан Форрест явно не из тех мужчин, которые станут силком навязывать женщине близость, если та не согласится. Значит, все зависит от нее.
— Заманчивое предложение, — протянула Габриель, каким-то чудом умудрившись скрыть дрожь предвкушения в голосе.
Странно, но ее согласие порадовало Натана куда меньше, чем он ожидал. Уж слишком легко оно было дано. Когда зверь сам бежит на ловца, ловца это расхолаживает.
6
Раздвинув стеклянные двери, Габриель оказалась в миниатюрном садике, вознесенном над городом на высоту в тридцать с лишним этажей. А кругом полыхали самыми разными цветами огни ночного Нью-Йорка. Порыв ветра донес откуда-то издалека обрывки популярной мелодии.
— Как здесь красиво! — выдохнула молодая женщина.
— Да, — медленно ответил Натан, выходя вслед за ней с двумя бокалами шампанского в руках. — Я тоже не устаю любоваться.
Правда, сейчас он любовался отнюдь не красотами города, а своей гостьей. Белокурые локоны струились по ветру, подол платья слегка колыхался, стройная фигурка грациозно изогнулась. Габриель стояла спиной к Натану, тонкая ткань платья обрисовывала очертания округлых бедер, длинных изящных ног. И молодой человек ощутил новый прилив желания.
Да, он ошибался, думая, что уговорить ее приехать к нему будет трудно. Да, в первый миг открытие,
