привыкла уважать личную жизнь племянницы и скорее всего решила бы, что та вполне может позаботиться о себе как взрослая и разумная женщина. Да и потом, бежать жаловаться тете и ныть, что ее, мол, обидели? Несерьезно как-то.
— Мы вовсе не любовники! — заявила Габриель, чувствуя всю смехотворность этой реплики, но не в силах придумать ничего лучшего.
Ох, не следовало бы ей вообще продолжать этот разговор — все равно что играть на чужом поле. И Натан не преминул воспользоваться ее промашкой.
— Хочешь исправить это прискорбное положение вещей? — осведомился он, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
— Прекрати немедленно!
— Что прекратить?
За первой пуговицей последовали остальные. Затем рубашка полетела на Пол, и Габриель в безмолвном ужасе завороженно уставилась на обнаженный торс Натана. Смуглая кожа золотисто поблескивала, рельефные мышцы вызвали бы зависть у любого атлета. У Габриель пересохло горло.
— Прекрати раздеваться, — еле проговорила она, когда рука Натана опустилась на пряжку ремня.
— Но мне надо раздеться, — самым серьезным тоном возразил он. — Ты, судя по всему, уже приняла душ. Я тоже хочу.
Габриель зажмурилась.
— Я отказываюсь жить с тобой в одной комнате.
— Тогда иди и скажи это Жерару.
Бархатный тон, каким было произнесено это предложение, заставил молодую женщину открыть глаза. И напрасно! Потому что Натан уже успел полностью раздеться и стоял перед ней, ничуть не смущаясь своей наготы.
Габриель бросило сначала в жар, потом в холод.
— Ты нарочно издеваешься надо мной! — простонала она.
— Вот это, моя милая, чуть ли не первые твои правдивые слова за все время нашего знакомства, — холодно заметил Натан. — Но, насколько я понимаю, правдивость не самая сильная сторона твоей натуры.
Молодая женщина хотела снова воззвать к его здравому смыслу, хоть как-то переубедить, урезонить его. Но какие доводы могла она привести сейчас, когда Натан стоял перед ней в чем мать родила и она ясно видела недвусмысленные свидетельства его… его…
Габриель резко отвернулась, зарылась лицом в подушки дивана. Над ее головой раздался насмешливый смех, затем шаги. Вот хлопнула дверь ванной комнаты. Послышалось, как за стеной полилась вода. Только теперь Габриель осмелилась повернуться и сесть. Она осталась одна.
В жизни Габриель не одевалась так быстро. Судорожно перерыв содержимое саквояжа, она достала бежевое платье, что доходило ей почти до пят. Достаточно скромное, чтобы даже такой сексуальный маньяк, как Натан, не усмотрел в нем ничего вызывающего, оно было и достаточно нарядным, чтобы пойти в нем на ужин. Волосы Габриель безжалостно собрала в узел, а накрасилась минимально, чтобы соблюсти приличия.
После чего забилась в кресло в дальнем углу, предварительно взяв из высокого шкафа первую попавшуюся книгу. Что угодно, лишь бы отвлечься от плеска воды за стеной, лишь бы не ждать с замиранием сердца минуты, когда Натан снова появится на пороге.
Однако сосредоточиться на чтении оказалось трудно. Тем более что маленький томик в кожаном переплете при ближайшем рассмотрении оказался иллюстрированным изданием «Декамерона» — не самая подходящая вещь в такой ситуации. Обмирая, не в силах встать и взять другую книгу, Габриель сидела в кресле, слушая, как беззаботно насвистывает Натан в ванной…
Выключив воду и энергично растираясь полотенцем, Натан вдруг испытал приступ резкого удивления перед причудами судьбы. Скажи ему кто-нибудь еще два дня назад, что у него найдется отец и, более того, что этот отец окажется французским бароном, владельцем поместий и замков, он бы рассмеялся такому человеку в лицо.
Натану до сих пор еще казалось, что он вот-вот проснется и поразится тому, какая несусветная чушь может привидеться во сне. Но он знал — это не сон. Да и просыпаться совсем не хотелось.
Отец. У него есть отец. Мальчишка, который сначала мечтал узнать своего отца, а потом озлобился и ожесточился, решив, что его предали, вырос и глядел на жизнь уже иначе. Нелегкий жизненный опыт, заработанный потом и кровью, помогал Натану отрешиться от предрассудков и иллюзий. Теперь, зная правду, он не винил отца. В самом деле, глупо обвинять человека в предательстве, если тот и понятия не имел о твоем существовании. Если Натан в глубине души и не мог до конца избавиться от сожалений о том, что все сложилось именно так, он хотя бы понимал, что ничьей вины здесь нет. Виновата судьба, высшие силы, а злиться на высшие силы глупо, не говоря уже о том, что совершенно бесполезно.
Зато теперь становилось понятным очень и очень многое. С самого детства Натан был одиночкой. Он рано ощутил, что чем-то неуловимо отличается от сверстников, даже таких же сирот, как он. Возможно, причиной тому была обстановка, в которой он рос, не слишком располагающая к сближению с людьми, а возможно, то, что безотчетно говорили в нем гены предков.
Перед мысленным взором молодого человека снова предстал Жерар. И Натан почувствовал, что этот харизматичный, излучающий энергию и уверенность в себе незнакомец, оказавшийся его отцом, ему нравится. С таким отцом можно подружиться даже в зрелом возрасте, такого отца можно полюбить глубоко и от всей души.
Натан сам не понимал, чего именно ждет от этого визита на землю предков. Представления не имел, чем все это кончится. Но впервые в жизни это не так уж сильно волновало его. Хотя он привык тщательно просчитывать последствия каждого шага, сейчас отчего-то ему совсем не хотелось этим заниматься. И Натан позволил себе расслабиться и отдаться на волю событий… Во всем, что не касается Габриель.
Единственное облако, омрачающее лучезарные горизонты его жизни в данный момент, приняло облик прекрасной женщины, что сидела в соседней комнате. Это она усложнила и запутала все, что могла. Ее двуличность внесла в ситуацию нотку разлада и горечи.
Губы Натана скривились в презрительной полуулыбке. Что ж, Габриель Уайтхорн предстоит заплатить за свое поведение. И он позаботится о том, чтобы она платила самым выгодным и приятным для него образом. По-хорошему, следовало бы вообще выкинуть обманщицу из головы и из жизни, забыть о ней… Он бы так и поступил, если бы Габриель непостижимым образом не умудрилась задеть его за живое, пробраться за те линии обороны, что оказались не под силу еще ни единому противнику. И избавиться от нее теперь можно было только единственным способом.
Однако на этот раз едва ли победа будет такой легкой, как в прошлый, когда молодая женщина сама упала ему в объятия. Тем лучше. Инстинкт охотника будил в Натане живейшие предвкушения, заставлял сердце биться медленно и сильно, как перед битвой.
Опоясавшись полотенцем, Натан вышел из ванной.
Габриель наконец-то с великим трудом удалось сосредоточиться на вполне невинной новелле, но, услышав шаги, она невольно подняла голову. Зрачки ее расширились, по коже пробежали мурашки. Хорошо хоть голос не подвел ее.
— Вижу, на сей раз ты все-таки соблаговолил хоть чем-то прикрыться, — с деланной небрежностью заметила она.
Натан провоцирующе коснулся полотенца на бедрах.
— Уж не сожаление ли звучит в твоих словах? А ты бы предпочла, чтобы я оставил полотенце в ванной?
Пропустив выпад мимо ушей, Габриель поглядела на часы.
— Ладно, я тут еще почитаю, а ты одевайся. Скоро ужин. Не стоит заставлять Жерара ждать, как-то невежливо.
Натан пожал плечами, а Габриель торопливо вперила взор в книгу, слыша, как шелестит рядом
