Мои поисковики, и прежде всего Сильвия, взялись за дело с новым рвением, несмотря на то что в случае успеха остались бы без работы. Этого я и сам тогда не понимал. Поверьте, я очень сроднился с моей командой и ни за что не стал бы увольнять людей. Но неудачные поиски довели меня просто до исступления, а параноиком я был и раньше. Все чаще и чаще я шипел на подчиненных, пытался уличить их в недобросовестности и грозил выставить на улицу. Большие деньги очень меняют человека, – это истина, которая редко когда не сходится. В моем случае она оказалась верной, и мне очень стыдно за себя тогдашнего.
Однако нельзя упускать из виду, что я имел все основания опасаться нечистых на руку людей – они вились вокруг сотнями, и каждый чего-то хотел от меня. Они желали мне только добра, но на самом деле их интересовали мои деньги. Восхождение от глухонемого сумасшедшего до миллионера не прошло даром. На этом пути меня сопровождала масса всевозможных неприятностей, которые тяготили прежде всего, потому, что для меня не так важны были сами деньги, как возможности, открывающиеся перед состоятельными людьми.
Если бы моими помыслами не владела Софи, или, правильнее сказать, слабая надежда на встречу с нею, то я обошелся бы с Кеферлоэром по-другому, и дальше позволяя растаскивать фирму по кускам, лишь бы мне предоставили уютный домишко с двухразовым горячим питанием да оставили в покое до конца моих дней. Скорее всего сейчас вы не верите мне, но тем не менее это так. Хотя по прошествии времени уже невозможно что-то утверждать совершенно однозначно.
Несколько дней спустя Сильвия добыла ценную информацию. Фамилия той Биргит – Крамер, ее родители в марте 1945 года внесены в списки горожан, лишившихся жилья при бомбежке. Место их убытия – «к родственникам в Вупперталь». Поданным справочной службы, в Вуппертале числилась девушка по имени Биргит Крамер, возраст которой соответствовал заданному. Она училась в университете на юридическом факультете. Ее отец Клаус, а мать – ой, уже не помню, и в официальных бумагах упоминалось еще о каком-то… удочерении. О Боги! Передо мной ярко вспыхнуло новое имя моей возлюбленной – Софи Крамер, урожденная Курц. Вокруг все закрутилось бешеной каруселью, и мне недосуг было свергать Кеферлоэра с трона. Вместо этого я на всех парусах помчался в Вупперталь, совершенно один, потеряв голову, безо всякой предварительной подготовки. А ведь я мог поступить разумнее, но куда там…
Октябрь 1951
Обычный осенний день. Держась за руки, Биргит, Рольф (в середине) и Софи идут через площадь, напевая: «Братья, к свободе и солнцу!» [12]Прохожие сверлят их уничтожающими взглядами. Какой-то пожилой мужчина, на вид, казалось бы, неагрессивный, даже замахивается на них тростью. Друзья убегают от него и смеются. Трио теперь существует в несколько другой интерпретации: хотя Рольф и Биргит все еще вместе, о женитьбе речи уже не идет. Софи рада встречам с ними, потому что это позволяет ей вырваться из ненавистной атмосферы детского сада. Подавив в себе все страсти, в том числе и ревность, Софи с удовольствием гуляет с друзьями, впитывая новые впечатления.
Биргит интересуется, почему песня звучит так патриархально.
– Почему там поется «братья»? Почему не «сестры»? Или, скажем, «братья и сестры»?
– И правда, почему? – смеется Софи, облокачиваясь спиной на афишную тумбу.
Рольф заявляет, что в последнем случае песня напоминала бы призыв к сексу на нудистском пляже. Девушки смеются.
– Или, как заявил недавно на собрании кружка один деятель, «борьба человека за свои права неразрывно связана с борьбой за права женщин».
Все прыскают от смеха еще громче.
Рольф берет девушек под руки:
– Пошли! – Затем смачно целует обеих – сначала Биргит, затем Софи.
Биргит, недовольно фыркнув, не дает ему взять себя за руку. Софи в замешательстве раздумывает, как расценивать этот поцелуй, невинен ли он? Может быть. Однако столь интимный жест нарушает определенные рамки взаимоотношений.
– Эй! Что с тобой? – с презрением спрашивает Биргит.
Ее тон кажется Рольфу несправедливым.
– Ничего. Все нормально.
Биргит отвечает примирительным тоном, но в ее глазах продолжает сверкать недовольство.
– Раз ничего, то перестань. – Внезапно она поворачивается к Софи. – И почему ты все еще не нашла себе парня?
– Что-о?
– Сама знаешь, что правду говорю. Имею право спросить!
– Какое тебе до этого дело?
Воздержавшись от объяснений по этому поводу, Биргит оглядывается на своего Рольфа:
– Вот не пересеклись бы мы с тобой случайно в универе – и сейчас ты был бы с ней! Так?
Рольф не прочь поиграть чувствами:
– Мы встретились совсем не случайно. Ведь ты искала встречи со мной. Ты устроила мне засаду.
– Спасибо!
Биргит чувствует себя уязвленной, свирепеет и грозится отвесить Рольфу парочку звонких пощечин. Тот раскаивается в своих словах:
– Ладно, хватит мелочиться. Я просто пошутил.
– Нет, это не шуточки. Ты рассказываешь это при ней и выставляешь меня идиоткой!
Софи уже надоела их перебранка.
– Слушайте, ругайтесь в следующий раз наедине, ладно? Не в моем присутствии.
Рольф извиняется перед ней за испорченное настроение.
– И нечего извиняться за меня! – восклицает Биргит.
– А я и не думал за тебя извиняться…
– Чао! – Софи собирается уходить. Она ни в чем не виновата и не хочет больше быть свидетелем подобных сцен.
– Не уходи! Все это скоро пройдет! – кричит Рольф ей вслед.
Биргит окончательно выходит из себя.
– Ты говоришь обо мне, будто о законченной сумасшедшей! Ты хоть сам понимаешь это? – Она хватает Рольфа за руку.
– Судя по всему, мелкие отклонения у тебя все-таки есть.
Залепив ему в качестве аванса одну из обещанных пощечин, Биргит бросается прочь, несмотря на свои высокие каблуки. Софи, чтобы не усугублять и без того щекотливую ситуацию, тоже спешит ретироваться. Она уходит не за Биргит, а в другом направлении, и двигаться ей гораздо удобнее – каблуки ее туфель не такие высокие.
Рольф остается всеми покинутый и часто моргает, будто не веря в произошедшее. Прислонившись к афишной тумбе, раздумывает, в чем же он виноват? Если хорошенько прислушаться к себе, то можно расслышать голос совести. Да, ему есть в чем себя упрекнуть. Он с удовольствием переспал бы с Софи. Ведь это так естественно. Но хотеть чего-либо – не значит тут же реализовать это в действительности. Хотя если Биргит будет и дальше вести себя как последняя истеричка, то почему бы и нет?… Эта капризная телка ему уже всю плешь проела.
Вечер. Доходный дом. Софи распахивает дверь подъезда. Под дверью сидит Александр, одетый неприметно, даже можно сказать, бедно. Она его не узнает; Он глядит на нее. Он узнает ее.
Софи проходит мимо, взбегает вверх по лестнице, переступает порог своей однокомнатной квартирки. Рядом с кроватью стоит велосипед. Софи швыряет пальто и сумочку на кровать. Начинает рыдать. Потом идет в ванную и умывается. Звонок в дверь. Софи открывает. За дверью стоит Александр. Их
