желание не сбудется, то пусть ее осуществится», – подумал он.
И не поверил себе, словно только что пожелал невозможного.
14
– Что же вы только сейчас вспомнили, что это ваш родной сын? – спросила дама из органов опеки.
– Я и не забывал никогда, – ответил Олег. – Просто так сложилось.
Дама из органов опеки внимательно изучила все документы, которые Иванов принес. В том числе личное письмо гр. Флярковского своей жене и ее заявление, в котором она просила передать опекунство Олегу Богумиловичу Иванову.
– А почему вы не хотите усыновить мальчика? – поинтересовалась дама.
– Почему не хочу? Очень хочу.
На самом деле до этого момента Олег не задумывался об этом.
И сейчас сказал только по инерции.
– Просто думал, что с оформлением опекунства будет попроще, – объяснил он свои действия.
– И то, и то одинаково сложно, – вздохнула дама, – по крайней мере, вам придется собирать одни и те же справки: форму семь и форму девять, характеристику с места работы и по месту жительства от участкового, справку о доходах, справку о состоянии здоровья, от психиатра и от нарколога, согласие родителей… хотя с этим вы уже подсуетились…
Последнее слово вывело Иванова из себя, но он сдержался.
– А вы хотите, – произнес он, – отдать ребенка в детский дом?
– Я ничего не хочу, – с грустью заметила дама. – Я должна действовать согласно установленным правилам в интересах ребенка. А передать вам – неизвестно какому еще отцу – дитя, вверить в ваши руки будущее человека…
– Вообще-то я врач, – напомнил Олег, – и мне вверяют свои жизни люди, не требуя справок и характеристик.
– Это разные вещи, – возразила дама.
Ей было не более сорока лет. У нее были пышные мелированные волосы и розовые тени на веках. Она внимательно изучала сидевшего перед ней холостяка в расцвете лет.
– По закону такие вопросы решаются в течение года, – грустно вздохнула дама, давая понять, какое тяжелое испытание ждет всякого, кто обращается с подобными вопросами в органы опеки и попечительства.
– А может, как-то…
– Как-то не получится, – перебила Олега мелированная дама. – Если бы я решала единолично, то, вполне вероятно, учитывая ваши положительные характеристики и справки, и то, что вы являетесь биологическим отцом, я бы могла пойти навстречу… Но, увы, решение принимает комиссия, а в ее составе – разные люди. В том числе и… Как бы вам сказать…
– Не совсем бескорыстные, – догадался Иванов.
– К сожалению, – призналась дама. – Но и они действуют в интересах ребенка. Ведь без этого отказать никак нельзя.
– Значит, мне могут и отказать? – удивился Иванов. – Целый год ходить, мучиться, думая, как там ребенок в приюте… А потом отказ?
– Возможно, случится и другое: ваш ребенок может быть усыновлен другой семьей, у которой все будет в порядке с документами… И с финансами… Ну, вы меня понимаете.
Иванов понимал и потому спросил негромко:
– Сколько надо не совсем бескорыстным честным членам вашей комиссии, которые бы в короткие сроки приняли решение в пользу отца?
Дама взглянула на дверь, потом на окно, потом выдвинула ящик стола, словно и там искала ответ на вопрос.
– Только между нами…
Она перешла на шепот.
– Я не знаю точно. Потому что никогда не занималась подобными вещами и, естественно, не интересовалась, не опрашивала всех членов комиссии. Но думаю, что пяти тысяч у.е. вполне будет достаточно. Ведь зарплаты – сами знаете…
– Догадываюсь: у самого такая же.
– Вот видите, – согласилась дама, – как трудно вам будет воспитывать ребенка – а у нас ведь и свои дети. У некоторых даже не один. У меня, например, сын. Ему шестнадцать, и он занимается спортом. Всякие соревнования, сборы, за которые мне платить, не говоря уже о форме и об усиленном питании.
– Мой сын будет питаться хорошо, я гарантирую. А потому готов для этого внести необходимую сумму.
Дама посмотрела на свои наращенные ногти с французским маникюром.
– А вдруг вы женитесь? – поинтересовалась она, не поднимая глаз.
– Не исключено, – согласился Олег. – Я понимаю ваши сомнения, однако постараюсь выбрать достойного человека. Пусть даже моя избранница будет старше меня, пусть у нее будет свой ребенок, но зато с ее опытом и знаниями мы вместе сможем дать ребенку то, что необходимо.
Иванов ляпнул это не подумав, но, кажется, дама услышала именно то, что хотела услышать.
– А сейчас у вас есть кто-то? – спросила она, продолжая разглядывать ногти.
– Никого. Да и времени нет бегать, знакомиться.
– Хорошо, – кивнула дама и взглянула на Олега проникновенно. – Я подумаю, чем можно вам посодействовать. А вы со своей стороны…
Она выдержала паузу, в течение которой посетитель должен был догадаться.
– Я понял, – сказал он, – пять тысяч у меня есть.
– Меня Кларой Петровной зовут, – напомнила дама и протянула Иванову визитку с золотым тиснением. – Звоните. Не тяните с решением.
Вообще-то решение должна принять комиссия. Но Олег промолчал. Достал из кармана бумажник и вложил в него визитку, после чего осторожно вернул бумажник туда, откуда и достал, – поближе к сердцу.
– Можно называть меня просто Кларой. А для близких друзей я – Клэр.
Она заглянула Олегу в глаза и вздохнула:
– Но так меня давно уже не называли.
– А я – Алик, – признался Иванов и разозлился на себя за угодливость.
– Кстати, – вспомнила Клара Петровна, – там в документах промелькнула фамилия Флярковский.
– И что с того? – пожал плечами Иванов.
– Ничего, конечно. Просто спросила. Интересно узнать: не родственник этот Флярковкий известному олигарху?
– Однофамилец, – успокоил Клару Петровну Олег.
– Я почему спросила: вчера сообщили, что нашего олигарха Флярковского взорвали на его же собственной яхте в Средиземном море.
– Такая у них работа тяжелая, – согласился Иванов, – они часто сгорают на этой работе вместе со своими «Мерседесами» и яхтами.
– Жуть! – согласилась дама. – Вам не страшно?
– У меня яхты нет, – признался Олег.
Пять тысяч долларов у Олега были. Он собирал на машину. Хотел внести половину стоимости «десятки» при покупке, а на другую половину оформить кредит. Оставалось скопить совсем немного: на страховку и оформление в ГИБДД.
Теперь с мечтой об автомобиле приходилось расстаться лет на пять, но Иванову было не жалко. Хотя, конечно, было бы здорово возить ребенка на дачу на машине: Олежка сидел бы пристегнутый в своем детском креслице, внимательно разглядывал мелькающие за окном удивительные картинки еще не познанного им мира. Размышляя об этом, Иванов вдруг вспомнил, что он теперь вроде как и не беден, если принимать во внимание оставленное ему Леной наследство. Но это все равно принадлежит не ему, а
