следом. Это взбесило Осина.
– Стоять! – заорал он.
– Шли бы вы отсюда, – посоветовала ему Лена, перед тем как выйти из холла. – А лучше бы бежали из страны, пока есть возможность.
– Гена! – крикнул Осин. – Быстро сюда!
Ладейников остановился. На крик Осина из кухни явились Рожнов и следователь Шахрай.
– Значит, так, – обратился к ним Леонид Евгеньевич. – Надо сделать, будто этот урод сам застрелил свою сообщницу и ее дочку, а потом сиганул с балкона. Гена, у тебя волына при себе?
Рожнов достал пистолет и продемонстрировал шефу.
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Шахрай, разворачиваясь. – На такое я не подписывался. Скажем, посадить кого надо или закрыть какое-то дело могу, а тут…
– Молчать! – прикрикнул на него Осин. – А то преступник и тебя застрелит перед тем, как в окно выпрыгнет.
Шахрай замер на месте и покосился на пистолет в руке Рожнова.
– Геннадий Петрович, давайте как-то иначе, – негромко произнес он. – Лучше в другой раз. Или когда я уйду.
– Стой здесь, поможешь мне, – тряхнул головой Рожнов. И поднял руку, направив пистолет на Ладейникова.
– Дай ему по башке, – поморщился Осин, – а потом мочи бабу с ребенком. Мне что, учить тебя?
Ладейников закрыл спиной проход к внутренним комнатам. В голове пронеслось, что если на него бросится один Рожнов, то он еще сможет оказать сопротивление, но если на подмогу тому придет продажный следователь, не говоря уже о банкире, то шансов спастись немного.
– Ну, чего телишься? – поторопил Рожнова банкир. – Давай кончай их. У нас через полчаса заседание правления. Хорошее алиби для обоих. Вперед, Гена!
Ладейников уже ни на что не надеялся. Кажется, сейчас он погибнет. Но надо погибнуть так, чтобы Лена с дочкой успели уйти. Валерий Борисович напряженно смотрел, как к нему приближается Рожнов, вооруженный пистолетом, и у него мелькнула мысль, что можно успеть захватить оружие. Если повезет, конечно. Вполне вероятно, что заместитель Осина успеет разок выстрелить. Главное – не подставиться под пулю. А потом перехватить руку…
Рожнов остановился в трех шагах перед ним. Осин продолжал сидеть в кресле.
– О чем думаешь, доцент? – спросил начальник охраны банка.
– Я думаю, что вы совершаете ошибку. Ваш шеф на вас все свалит, а следователь подтвердит.
– Вот и я так думаю, – кивнул Рожнов.
Он резко повернулся и дважды выстрелил в сидящего в кресле Осина. Следователь присел, а потом на согнутых ногах бросился к выходу, начал открывать задвижки замков.
Из комнаты выскочила взволнованная Лена. Из-за ее спины выглядывала Аня.
– Девушки, все нормально, – сказал им Рожнов, а потом посмотрел на Ладейникова: – Я сейчас уйду, а вы мне пару часиков дайте, не звоните никуда, чтоб я подальше свалить мог.
Шахрай выскочил из квартиры, оставив дверь распахнутой. Было слышно, как поднимается лифт.
Рожнов поспешил к выходу, но в дверях на секунду остановился:
– Я помог вам, и вы мне подсобите. Мне нужно всего пару часов!
Кабина лифта подошла, раздвинулись двери, и тут же раздался топот многих ног. В квартиру ворвались люди в бронежилетах – кажется, те самые, которые сопровождали Валерия Борисовича во время его похода в депозитарий банка. По пути они скрутили Рожнова и Шахрая, втащили назад и бросили на пол. Следом появились Кирилл и следователь Пименов.
– Я майор полиции! – кричал Шахрай. – Отпустите меня немедленно!
– У вас все в порядке? – обратился Кирилл к Ладейникову? – А то мы уже в лифте поднимаемся и вдруг слышим вроде два выстрела.
Валерий Борисович кивнул. Затем качнул головой в сторону кресла, возле которого замер Пименов:
– А вот у банкира не очень.
Следователь отошел от кресла.
– Без вариантов, – произнес он и достал из кармана мобильник.
Ладейников ответил на рукопожатие Кирилла и спросил:
– С Сергеем что?
– Живой. Обгорел, правда, здорово, но не смертельно.
Глава 10
Лену с Аней Ладейников привез в свою квартиру. Оставаться там, где только что убили человека, – пусть даже и не очень хорошего, не хотелось всем троим. Но теперь Валерий Борисович менее всего вспоминал о только что произошедшем. Он не мог насмотреться на Лену и удивлялся тому, что у него есть дочка – такая большая девочка. Аня, оказывается, знала, кто ее отец, и удивление Валерия Борисовича ее немного забавляло и смущало.
По дороге заехали в больницу и, кроме выздоравливающего Брадиса, посетили палату, в которой лежал Богомолов. Правда, врачи не разрешили долго находиться там. И все же Сергей успел сказать, что остался в живых, потому что, когда сел в «девятку», не закрыл дверь, и его взрывом выбросило из машины, и еще потому, что никогда не носил никакой синтетики, иначе бы остался совсем без кожи. Валерий Борисович сообщил, что все закончилось: организатор убийств сам был застрелен сообщником, которого тут же задержали следователь Пименов и Кирилл со своими людьми. А еще задержали пособника преступников – следователя Шахрая.
Присутствующий при разговоре Аркадий Ильич попросил повторить фамилию продажного следователя несколько раз и даже требовал описать его внешность. После чего заявил, что если Шахрай просидит в камере столько, сколько он держал под стражей самого Брадиса, то это будет самое убедительное свидетельство существования бога.
Оказавшись наконец дома, Валерий Борисович, Лена и Аня стали готовить обед или скорее ужин, рассчитывая сесть за стол втроем. Но из Всеволожска приехала Евгения Ивановна, и ужинали уже впятером, так как пожилую женщину привез Виктор.
Вообще это был необычный вечер. Почему-то Валерию Борисовичу стали звонить разные знакомые. Первым проявился Владимир Егорович, который спросил, не желает ли Ладейников вернуться на факультет, и намекнул, что, кажется, освободилось место декана. Потом профессор Бродский стал с увлечением рассказывать, как задерживали Храпычева, которого сдала студентка Ермакова, случайно узнавшая о предложениях, сделанных отчисленным студентам новой секретаршей Хакимовой от лица декана. Оказалось, Ермакова караулила этот момент и сделала несколько снимков на камеру своего мобильного телефона. На них видно, как по коридору ведут закованного в наручники Храпычева, а следом его секретаршу без наручников. Студентка Ермакова уже разместила эти фотографии на сайте студсовета, сопроводив бредовыми комментариями. Рассказывая это, профессор Бродский смеялся. А Ладейникову вдруг стало жалко бывшего друга.
Потом позвонила Нина Храпычева. Про мужа она не сказала ни слова, а только сообщила, что подала на развод, что город ей надоел, и она, скорее всего, переберется к отцу в Комарово. А потом добавила: более всего ей бы хотелось жить на природе, встретить мужчину, что называется, с руками и завести с ним фермерское хозяйство.
– Могу познакомить с таким человеком, – пообещал Валерий Борисович.
Он ответил еще на несколько звонков, а потом отключил телефон.
Евгения Ивановна решила не засиживаться. Они с Виктором ушли, прихватив с собой Аню.
Ладейников с Леной убирали со стола, потом вместе мыли посуду и разговаривали.
– Я к тебе в Сабурово приезжал, – вспомнил Валерий Борисович. – Два дня приходил и стоял под дверью. Офис фирмы нашел, но он все время был на замке. Потом еще долго на что-то надеялся…
И тут Лена начала рассказывать в подробностях, что с ней произошло…
– Меня задержали в аэропорту, прямо на поле, как только сошла с трапа. Подошли трое и попросили следовать за ними. Я одному отдала багажную квитанцию, и он получил мой чемодан, когда меня уже в «воронок» впихнули. Доставили в следственный изолятор, и я даже не понимала почему. Думала,
