озера102, где сообщение зимой поддерживалось с помощью ледокольных пароходов, с некоторых пор сильно заинтересовавших Степана Осиповича.
В марте 1896 года Макаров прибыл в Кронштадт и, приступив к исполнению своих новых обязанностей, вернулся к разработке вопросов морской тактики, уже давно занимавших его. Еще в 1887 году в журнале «Морской сборник» была напечатана статья без подписи под названием «В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований». Далеко не все читатели обратили на нее внимание, а те, кто прочитал ее, немало удивились такому началу. «Весь мир был как громом поражен неожиданным известием о появлении у берегов Австралии грозного броненосного флота в 60 вымпелов, принадлежащего какому-то государству, о существовании которого никто не знал… Все спрашивали себя, что это за новое государство, называющее себя Соединенною Республикой, и каким образом создался незаметно ни для кого грозный флот, который только что обложил все берега Новой Голландии и уничтожил суда прибрежной обороны ранее, чем на них успели развести пары.
Сидней трепетал… Все засуетились. Банкиры бежали…»
В этой статье, облеченной в форму полуфантастической повести, Макаров излагал свои взгляды на тактику военно-морского флота.
Содержание статьи таково. Где-то, в стороне от морских путей, к востоку от Новой Зеландии, на соседних островах, возникли неведомые никому на свете две во всем сходные республики с высоко развитой оригинальной культурой. Настал день, когда правителям этих республик «наскучило изолированное положение в мире», и они, прослышав о несогласиях и неустройстве, царящих в Европе и других культурных странах, решили «сбросить таинственное покрывало и смело положить свой меч на весы политического равновесия всего мира».
«Со стороны, — пишет Макаров, — островитянам хорошо был виден всемирный вред, происходящий от натянутых отношений между всеми европейскими нациями, и вызываемые этим огромные расходы на содержание войск. Вечные интриги и постоянные притязания англичан с их безграничными интересами окончательно вывели из терпения островитян, которые решили рассечь все дипломатические узлы одним взмахом меча и переместить центр политического равновесия на Тихий океан. Довольно европейцы правили всем миром, пора уступить место их антиподам. Обе республики решили выйти из таинственного положения, захватить некоторые колонии европейцев и потребовать собрания всемирного конгресса для окончательного подписания условий о роспуске войск в Европе и о вечном мире».
Попытке островитян вмешаться в дела цивилизованных народов и созвать «всемирный конгресс» для водворения мира и безопасности во всем мире предшествовало событие, которое и составляет содержание тактической повести Макарова. Бороться за мир островные республики начали после того, как окончилась ожесточенная война, возникшая между ними из-за ничтожного повода. В ходе этой борьбы наглядно выявились достоинства и недостатки кораблей обоих противников и действенность тактических приемов. Во главе флотов стояли два выдающихся флотоводца, придерживавшиеся двух противоположных систем тактических взглядов.
На фоне военных событий, во время которых сталкиваются противоположные тактические принципы, Макаров и высказывает свои тактические взгляды. Выразителем его собственных взглядов является один из вымышленных героев повести — адмирал Форвард, командующий флотом «белых». Он сторонник технически совершенных наступательных и оборонительных средств, сознательных действий и научно обоснованных мероприятий. Его противник, командующий «синими», является носителем преобладавших в последней четверти XIX века отсталых тактических взглядов.
Побеждают «белые». Но почему именно они выигрывают войну? Ответ на этот вопрос в занимательной, живой и вместе с тем серьезной форме и дает Макаров в своей статье.
Еще в 1869 году, после несчастного случая с броненосной лодкой «Русалка», Степан Осипович, как мы видели выше, заинтересовался проблемой непотопляемости судов. С тех пор он не переставал работать над разрешением этой проблемы. От водонепроницаемости отсеков корабля и наличия мощных водоотливных средств, от быстроты определения места пробоины и ее заделки зависит спасение корабля, получившего пробоину. Это очень хорошо знал Макаров. Но не все относились к проблеме непотопляемости с должным вниманием.
Герой повести Макарова адмирал Форвард так характеризует отношение к проблеме непотопляемости в то время: «Непотопляемость не дочь, а падчерица (морских знаний. — Б. О.). Она с завистью может смотреть на своих цветущих подруг, артиллерию, минное дело и механику, и нужны новые печальные случаи, чтобы обратили внимание на ее справедливые и скромные требования. Флоты всех наций грешат против непотопляемости».
Форвард (то есть Макаров) не может примириться с мыслью, что грозный, могучий броненосец, так легко преодолевающий большие расстояния и наносящий огромный урон врагу, сам крайне чувствителен к малейшему уколу и достаточно одной мины, чтобы пустить его ко дну.
«Теоретически, — пишет Макаров, — современные корабли совершенно непотопляемы, так как они подразделены на сто и более независимых отделений. Практически же, как только такой непотопляемый корабль получит пробоину, то сейчас же тонет самым постыдным образом. Если бы во время потопления были посторонние наблюдатели, то они могли бы выяснить причину, почему непотопляемые корабли тонут; но так как во время аварии каждый занят своим делом, то выясняется только одно то, что в деле потопления многое очень неясно».
Макаров находит сильные и точные слова для того, чтобы обратить внимание и моряков, и строителей, и исследователей на исключительную важность разработки проблемы непотопляемости. «Тот, кто видел потопление судов своими глазами, — говорит он в повести, — хорошо знает, что гибель корабля не есть простая гибель имущества; ее нельзя сравнить ни с пожаром большого дома, ни с какою другою материальною потерею. Корабль есть живое существо и, видя его гибель, вы неизбежно чувствуете, как уходит в вечность этот одушевленный исполин, послушный воле своего командира. Корабль безропотно переносит все удары неприятеля, он честно исполняет свой долг и с честью гибнет, но не к чести моряков и строителей служат эти потопления, за которые они ответственны перед своей совестью. Корабль может и должен быть обеспечен от потопления. Существующие наступательные средства не столько сильны, чтобы от них тотчас же тонуть…»
В повести дана картина гибели броненосца от мины, начиненной двадцатью пудами пироксилина. «Сила взрыва, — пишет Макаров, — была так велика, что многие орудия сбросило со своих станков, летели мачты и шлюпки. Сдвинутые котлы оборвали все паровые трубы. Пар и горячая вода бросились в кочегарные и машинные отделения и задушили все, что было в них живого. Вслед за взрывом огромная масса воды хлынула в середину судна через пробоину. Переборки были разрушены, ничто не задерживало страшного потока, и броненосец стал быстро погружаться в воду…»
Восемнадцать лет спустя, 31 марта 1904 года, адмирал Макаров погиб на броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на неприятельской мине в водах Порт-Артура.
Если сравнить показания немногочисленных моряков, спасшихся с «Петропавловска», с приведенным описанием гибели броненосца «синих», аналогия получается прямо поразительная; даже промежуток времени от момента взрыва до полного погружения корабля совпадает в точности. Сходство созданной воображением Макарова картины с действительностью говорит о том, насколько правильно Макаров понимал и представлял себе неизбежные следствия хорошо известных ему причин.
Для изыскания средств и способов обеспечения непотопляемости кораблей Макаров производил испытания на моделях кораблей.
В 1893 году у берегов Сирии затонул английский броненосец «Виктория»103. Стали доискиваться причин гибели корабля. Появилась масса статей, высказывались различные предположения, но никто не мог сказать ничего определенного. Катастрофа с „Викторией“ заинтересовала и Макарова. Он провел испытания точной модели броненосца и установил, что причиной гибели корабля были продольные переборки.
Опасность таких переборок Макаров подчеркивал уже в своей статье 1887 года, в рассказе о сражении между «синими» и «белыми». «Никто не хотел, — писал он, — вдуматься заблаговременно в средства непотопляемости, никто не хотел вникнуть в сущность этого дела, что и повело к весьма горьким для Синего флота последствиям. В особенности медвежью услугу оказали продольные непроницаемые перегородки, идущие по диаметральной плоскости и разделяющие машинные и котельные отделения на две
