догадывались о близости берегов. «На другое утро, когда прочистилось, увидели себя чудно занесёнными в тесную бухту, шириною не более версты, у берега высокого и утёсистого, густо поросшего травою, но совершенно безлесного».
Путешественники плыли обратно на запад. Вблизи одного из Алеутских островов, — вероятно, то был остров Адах из группы Андреяновских, — к кораблю приблизились на семи байдарках алеуты. Они подошли к самому борту, но подняться на палубу не пожелали, не помогли и подарки, которые им показывали с корабля. Им демонстрировали чашки, звонки, предлагали табак, трубки, иголки, разворачивали куски материи, вынесли даже медный котёл, — все напрасно, они требовали только одного: ножей. Узнав, что на корабле испытывают сильную нужду в воде, они привезли с берега свежей воды в пузырях и потребовали за каждый небольшой пузырь по ножу. С корабля им предлагали один нож на всю братию. Сделка не состоялась, и пузыри были увезены обратно.
И на следующий день приезжали алеуты, целыми часами держались у борта, рассматривая корабль, но ни один из них так и не рискнул подняться на палубу. Повидимому, их экскурсии к кораблю продолжались бы и в последующие дни, но вот подул «способный ветерок к выходу», и «Св. Павел», боясь разбиться о прибрежные скалы, «с великим страхом» вышел в море, держа курс на Авачинскую губу.
С каждым часом недостаток воды давал себя чувствовать все более и более, потребление её было сокращено до предела возможного. С 21 августа Чириков отдал распоряжение варить кашу через два дня, а воду для питья давать мерою. Всухомятку ели больше сухари с маслом и отваривали солонину в морской воде. В середине сентября воды оставалось лишь 12 бочек, кашу было приказано варить теперь лишь раз в неделю, а воды выдавать на человека по пять небольших чарок в день. Недостаток воды компенсировали выдачей двух дополнительных чарок водки. Но водка отнюдь не способствовала уменьшению жажды, не предохранила она также и от болезней. Моряки скоро обратились в тени, с трудом выполнялась судовая работа, всех клонило ко сну, апатия все более овладевала людьми, каждый глоток воды — на счёту.
К концу сентября на корабле не было ни одного здорового человека. Сам Чириков уже несколько дней лежал в своей каюте, однако все же продолжал отдавать распоряжения. Управление судном перешло к штурману Елагину, который был «тоже весьма больной» и тем не менее управлял кораблём «почти несходно». Но вот и Елагин чувствует, что его последние силы уходят. Управлять судном почти некому. Один за другим умирают моряки. 6 октября выбрасывают за борт труп лейтенанта Чихачева, через день за ним следует Плаутинг. Воды остаётся все меньше, каждая капля на учёте, страшная жажда мучит моряков, доводит их до бешенства. Все мысли, все желания вокруг прохладных капель свежей, кристальной воды. Моряки мечутся на койках, и мечты их постепенно переходят в бред, голос становится хриплым, глаза горят, воспалённые губы шепчут: «Воды, воды! «
Не трудно представить, чем окончилось бы плавание «Св. Павла», если бы утром 8 октября едва державшийся на ногах от слабости штурман Елагин не заметил вдали долгожданного берега Камчатки; он не ошибся: корабль прямым курсом шёл в Авачинский залив. Когда вошли в гавань, с удивлением убедились, что возвращение моряков из далёкого и трудного плавания никем не замечено. Лишь орудийный выстрел, данный с корабля и отдаленным эхо прогрохотавший по окрестным долинам Авачи, выгнал людей из тёплых избушек наружу. Тотчас от берега отделилось несколько шлюпок и понеслось к кораблю.
Приехавшим представилось странное зрелище: на палубу выползали взъерошенные, косматые люди, лица их были покрыты густым слоем грязи, глаза лихорадочно горели. В чрезвычайном возбуждении, поднялся на палубу совершенно пьяный астроном Людовик Делиль де-ла-Кройер, и тотчас же, как подкошенный, грохнулся на палубу мёртвым.
Путешествие было окончено. Однако своим плаванием в Америку Чириков, понятно, был крайне недоволен. Точно во сне, промелькнули перед ним долгожданные, неведомые американские берега, на которые он не смог даже ступить. Величественные, яркие общие впечатления, какие-то обрывки наблюдений и множество неразрешённых проблем — вот итог его путешествия. Так оставить дело нельзя, — заключил он и, ещё не оправившийся, решил на следующий же год повторить плавание. Миллер утверждал, что вторичное плавание в Америку Чириков предпринял с целью отыскать следы Беринга. Так это или иначе, но 25 мая 1742 года Чириков, «имевший у себя только одного офицера — штурмана Елагина, команду уменьшившуюся и слабую и вооружение сильно попортившееся», вышел из Авачинской губы и взял курс прямо на восток к посещённым им в прошлом году землям. Но плавание с таким персоналом и с такими средствами было неудачно. Чириков дошёл лишь до ближайшего Курильского острова Атту, который наименовал островом Св. Феодора, и повернул обратно, так как упорные и противные ветры и непрестанный туман не дали ему возможности продвигаться вперёд и производить нужные исследования. Любопытно, что на обратном пути Чириков проходил совсем близко от острова Беринга, где бедствовали в то время его товарищи на «Св. Петре», Этому острову он присвоил даже наименование Св. Иулиана. 1 июля Чириков был уже в Петропавловске, откуда направился в Охотск, которого и достиг в августе того же года.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы проследили ход Великой Северной экспедиции от начала до конца во всех её главнейших эпизодах, Продолжавшаяся целых десять лет экспедиция блистательно завершила весь цикл возложенных на неё заданий. В её процессе возникло много новых, непредвиденных задач, требовавших дополнительных, более подробных и углублённых исследований.
Необъятность задачи вполне отчётливо определилась лишь после того, как наши моряки уже вплотную соприкоснулись с девственной сибирской территорией. Но необычайный подъем человеческой энергии не мог длиться бесконечно, все явственнее обнаруживались упадок сил у людей, истощение запасов и снаряжения в снабжёнческих организациях, оскудение казны, для которой сумма более чем в 360 тысяч рублей, затраченная на предприятие, оказалась по тому времени слишком значительной.
В результате, — как повествует историограф, — «многие уже возвратились, или окончив назначенное им, или за болезнями и по разным обстоятельствам, многие умерли; наличных команд оставалось недостаточно. Завезённые с собой припасы все израсходовались; такелаж и паруса обветшали; построенные суда уничтожились. Самые средства Сибири были истощены до крайности, инородцы изнурены повинностями, даже леса оскудели… В 1743 году открылся голод во всей восточной Сибири, и высочайшим указом 23 сентября было повелено приостановить экспедицию, разместив команды её по плодороднейшим, западным пределам Сибири. Приостановленная экспедиция совсем прекратилась…»
Если «за бесхлебием и безлюдственной пустотой» местности экспедиция как целостный комплекс систематических исследований и закончилась, то не закончились, а впервые лишь получили жизнь те импульсы к научному исследованию наших арктических и дальневосточных окраин, что явилось, быть может, одним из наиболее ценных плодов этой экспедиции.
Однако, не всегда по следам Беринга направлялись люди, движимые научным побуждением. Преобладали, как всегда в прошлом в подобных случаях, коммерческие и авантюристские стремления. Молва об огромных богатствах новооткрытых стран, подкрепляемая наглядным свидетельством вывезенной моряками Беринга и Чирикова в огромном количестве драгоценной пушнины и их полными драматической насыщенности рассказами, воспламеняла дух авантюристов, и они во множестве устремились в погоню за богатствами новооткрытых земель.
«Плыть за бобрами» — стало своего рода модой дня, притягательным магнитом, стоившим для многих жизни. Вскоре создаются в более широком масштабе промысловые товарищества, преобразованные впоследствии в Российско-Американскую компанию, просуществовавшую до 1867 года[53].
Результаты Великой Северной экспедиции поистине неисчислимы. Это целая эпопея, давшая направление сотням последующих экспедиций в отдалённые, известные только понаслышке, окраины. Из прежней путаницы противоречивых, смутных представлений впервые начали создаваться правильные, научнообоснованные и точные очертания берегов Северной Азии; было окончательно установлено существование пролива, разделяющего Азию от Америки; были сделаны первые решительные попытки проникнуть на загадочные острова дальневосточных соседей в «страну восходящего солнца» — Японию; были приобретены многие десятки не занятых европейцами и поэтому никому не принадлежащих островов; и, наконец, — была открыта и присоединена к стране огромная и богатейшая часть северозападного американского континента — полуостров Аляска (впоследствии проданный американцам) с целым рядом принадлежащих к ней Алеутских островов. Мы уже не говорим о бесчисленном количестве нового научного материала, извлечённого академиками из недр Сибири, в первом исследовании фауны восточных морей и о
