Можно встретить мнение, будто бы союзное правительство пыталось использовать «фактор автономий» для сдерживания выходящих из - под контроля союзных республик, прежде всего России.
Действительно, названные законы представляли собой мину замедленного действия. С одной стороны, они не отрицали того, что автономные республики по - прежнему «входят в состав союзных республик», с другой стороны, признали их «субъектами федерации - Союза ССР» и уравняли в правах с союзными республиками.
Однако в 1990 г. противоречий в данном вопросе между союзным руководством и руководством России не существовало.
Хотя, выступая 14 августа 1990 г. в Свердловске, Б.Н. Ельцин заявил: «Первоначальный вариант моей программы - семь русских государств. Но сам потом понял, что это будет серьёзной ошибкой и этого пока допускать нельзя» [2614]. В то же время принятая 12 июня Декларация о суверенитете России признала «необходимость существенного расширения прав автономных республик, автономных областей, автономных округов, равно как краёв и областей РСФСР» [2615].
В полном соответствии с этим находились слова Б.Н. Ельцина, сказанные им в августе во время поездки по стране [2616] и подтверждённые 13 сентября 1990 г. на заседании Верховного Совета РСФСР: «Берите столько суверенитета, сколько можете переварить» [2617].
В связи с этим напрашивается предположение, что М.С. Горбачёв и Б.Н. Ельцин разыгрывали тогда одну и ту же карту - создавали условия для превращения СССР (когда это понадобится) в объединение нескольких десятков самостоятельных государств, к чему, как мы знаем, призывали А.Д. Сахаров и Г.Х. Попов.
И действительно, 20 июля 1990 г. заявила о своём суверенитете Северная Осетия, 9 августа - Карелия, 29 августа - республика Коми, 30 августа - Татарстан, 20 сентября - Удмуртия, 22 сентября - Марийская республика, 29 сентября - Якутия, 8 октября - Бурятия, 11 октября - Башкирия, 18 октября - Калмыкия, 24 октября - Чувашия [2618].
Более того, Татария признала 15 октября «национальным днём памяти погибших при защите Казани от войск Ивана Грозного» [2619]. Якутия пошла ещё дальше и объявила «землю и все природные ресурсы, а также средства и результаты производства на территории республики её исключительной собственностью» [2620], что означало объявление собственностью республики месторождений золота и алмазов.
Если первоначально речь шла только о суверенитете республик, то 21 августа заместитель спикера российского парламента Р. Хасбулатов и народный депутат России В. Ярошенко на брифинге в Верховном Совете Российской Федерации заявили, что «РСФСР готова взять на себя по сути ответственность за обязательства СССР, а, значит, стать его политическим правопреемником» [2621].
Тогда же, лётом 1990 г., Р.И. Хасбулатов объяснил американскому послу Д. Мэтлоку, что скрывалось за приведёнными словами. По его мнению, Советский Союз доживает последние дни, в ближайшее время он будет трансформирован в конфедерацию, и Россия станет его правопреемником по большинству внешнеэкономических обязательств. Модель этой конфедерации Р.И. Хасбулатов видел в Европейском экономическом союзе [2622].
Выступая 1 августа 1990 г. в Верховном Совете Латвии, Б.Н. Ельцин заявил: «Россия, возможно, будет участвовать в союзном договоре». Возможно, значит, может быть, и не будет. И далее: «...мы подготовили свой вариант, где имеем в виду, что будет договор о создании содружества суверенных государств, имеющем основы конфедерации, независимость и, допустим, каких - то два - три объединяющих элемента» (м. б. оборона, госбезопасность, кредитно - денежные отношения). Вот, пожалуй, и всё, что может быть отдано Центру» [2623].
Демобилизация КПСС
1990 г. стал годом последнего съезда КПСС. Выступая 3 мая на заседании Политбюро, М.С. Горбачёв заявил: «Констатирую ситуацию так: мы подошли к крупным реформам. Партия идёт на съезд с идеей передачи всей власти Советам - и в Центре, и в республиках. То есть мы вступили в период принципиальных преобразований Союза» [2624].
Из этих слов явствует, что Генеральный секретарь рассматривал предстоящий XXVIII съезд КПСС как завершение той политической реформы, которая была начата в 1988 г. решениями XIX партийной конференции, а эту реформу - как одно из важнейших средств «преобразования Союза».
Чтобы раскрыть значение сказанного, можно привести следующий факт. «Один из ветеранов литовской компартии рассказывал, что как - то в разговоре со Сталиным задал ему вопрос: «Зачем в Советской конституции (официально величавшейся сталинской) записано право республик на выход из Союза? Для чего таким образом провоцировать сепаратистские настроения, ведь это может привести к расколу страны?». «А вот чтобы этого не произошло, и существует единая партия», - ответил вождь» [2625].
Следовательно, начатая XIX конференцией КПСС политическая реформа была направлена не только на отстранение партии от власти, но и на разрушение СССР.
Постепенное ослабление влияния КПСС, ослабление роли её руководящих органов началось уже в 1988 г. Хотя решение об изменении организационной структуры ЦК КПСС было принято на Пленуме 30 сентября, созданные комиссии приступили к работе только в январе - марте 1989 г. и до лета 1990 г. заседали 4–6 раз, т.е. раз в 3–4 месяца.
Накануне XXVIII съезда ЦК КПСС рапортовал: «За период с 7 марта 1986 г. по 20 июня 1990 г. Секретариат ЦК КПСС провёл 97 заседаний, на которых было принято 1348 постановлений. Кроме того, путём оперативного голосования утверждено 16 080 постановлений» [2626].
Первоначально Секретариат заседал еженедельно. Даже если сделать поправку на праздники, в год набегало 40–50 заседаний. Это значит, что за четыре с лишним года после XXVII съезда КПСС Секретариат должен был собираться до 200 раз. А он заседал только 97 раз. Причём почти все эти заседания приходились на период с марта 1986 по сентябрь 1988 г.
Из этого вытекает, что с осени 1988 г. работа Секретариата ЦК фактическим была парализована.
Постепенно начало утрачивать руководящую роль и Политбюро. С 4 марта 1981 - го по 6 марта 1986 г. было проведено 238 его заседаний, то есть примерно 47 в год, с 7 марта 1986 г. по 28 июня 1990 г. - 187 [2627]. Причём если в начале перестройки Политбюро заседало регулярно, раз в неделю, 4–5 раз в месяц, то за первую половину 1990 г. только 12 раз вместо положенных 2 6 [2628].
Одновременно с этим готовилось реформирование КПСС. Замысел этой реформы исходил не только из перспективы перехода к многопартийности, но и допускал существование у каждой республиканской партии своей программы, что означало бы превращение КПСС в союз партий. В ноябре 1989 г. в Академии общественных наук при ЦК КПСС была проведена специальная дискуссия на тему о многопартийности [2629].
Во время пребывания в Литве 11–13 января 1990 г., М.С. Горбачёв заявил, что он не видит «трагедии в многопартийности» [2630]. Более того, как мы знаем, переход к ней являлся одной из целей, начатой в 1988 г. политической реформы.
22 января 1990 г. эта проблема была вынесена на заседание Политбюро. За переход к многопартийности высказались: Н.И. Рыжков, Н.Н. Слюньков, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлев, против: Л. Зайков, Е.К. Лигачёв [2631]. Как явствует из дневника В.И. Воротникова, В.А. Крючков тоже выступал против многопартийности, а Э.А. Шеварднадзе - против разрешения республиканским партиям иметь свои программы [2632].
Однако оба лукавили. Особенно лицемерной была позиция В.А. Крючкова, так как возглавляемое им
