работы» на дальнейшее «продвижение в разгосударствлении, приватизации и демонополизации экономики, на активизацию структурно - инвестиционной политики».
К концу этого этапа доля приватизированной или же сданной в аренду собственности должна была достигнуть «не менее 70 процентов» в промышленности, «80–90 процентов» в строительстве, автомобильном транспорте, оптовой и розничной торговле, общественном питании и бытовом обслуживания [2718].
К реализации программы предполагалось приступить 1 октября 1990 г. [2719]
«Далеко не всё в программе вызывало единодушное согласие участников, - вспоминал Б.Г. Фёдоров. - Я прекрасно помню, что Г. Явлинский и Н. Петраков проповедовали идею массовой иностранной помощи (товарные интервенции, финансовые «инъекции»)... Я же выступал против опоры на помощь извне, и этот раздел удалось существенно смягчить» [2720].
«На последнем этапе нашей работы, - читаем мы далее в воспоминаниях Б.Г. Фёдорова, - возник вопрос о том, что будет какое - то секретное приложение к программе. Делал его Е. Ясин по согласованию с Г. Явлинским, а от меня его утаивали. Тогда я потребовал показать мне это приложение и был удивлён, что под эффективным «секретным оружием» подразумевалась тривиальная конфискационная денежная реформа. Со времён И. Сталина денежную реформу у нас всегда считали сильным методом коррекции экономической ситуации» [2721].
21 августа М.С. Горбачёв вернулся из Фороса в Москву [2722]. Когда его встречали в аэропорте, Н.И. Рыжков, по свидетельству А.С. Черняева, «до побледнения» «сцепился с авторами программы «группы тринадцати». Горбачёв разнимал» [2723].
В тот же день состоялась третья встреча рабочей группы, занимавшейся составлением сводной программы экономической реформы. «Она происходила напряжённо, нервно, - отмечает Л.И. Абалкин, - но позволила многое прояснить в позиции, раскрыть внутренний замысел готовившейся программы. В ходе беседы мы постепенно обнаружили её скрытую идею. Замысел состоял в том, чтобы, как говорится, втихую ликвидировать Союз ССР, заменив федеративное государство экономическим союзом самостоятельных государств» [2724].
«Втихую» - это не совсем неверно. Новое руководство Российской Федерации открыто заявляло, что стремится к превращению СССР в. конфедерацию или же содружество независимых государств. 14 августа 1990 в Свердловске Б.Н. Ельцин заявил: «Наше мнение такое, что надо каждую республику назвать суверенным государством со своей конституцией, идти на конфедерацию» [2725].
«Идея, на которой был основан план Шаталина, - признаёт Д. Сорос, - состояла в том, чтобы Советский Союз передал суверенитет республикам, а в то же время республики передали некоторые элементы суверенитета новому органу - Межреспубликанскому совету» [2726]. Межреспубликанский совет должен был состоять из 13 человек {какая - то чертовщина: опять 13 - А.О.): Горбачёв и 12 представителей республик. Это значит, авторы «500 дней» исходили из того, что Прибалтики в составе конфедерации не будет [2727].
«Программа, - признаётся А.С. Черняев, - (я её изучил) - это даже не европейский «Общий рынок», а скорее ЕАСТ. От Союза мало что остаётся. Но, скорее всего, теперь другого пути сохранить такую видимость, как «СССР», нет. Впрочем, Ельцин предложил в качестве верховной власти образовать Совет президентов, в котором не должно быть ни больших, ни малых» [2728].
Характеризуя эту программу, И. Клямкин писал: «Если бы в масштабах нашей огромной страны её стали бы реализовать, то она провалилась бы и, кстати, привела бы к распаду СССР без всякого путча» [2729].
Таким образом, и тот вариант реформирования партии, который был намечен лётом 1990 г., и тот проект экономической реформы, который готовился тогда же, исходили из одной общей идеи - разрушения СССР.
Вокруг «500 дней»
«Когда Михаил Сергеевич получил программу Шаталина - Явлинского «500 дней», - вспоминает А.Н. Яковлев, - он позвонил мне и сказал, что пришлёт этот документ (у меня он уже был). И добавил, что программа читается как фантастический роман. Чувствовалось, что он воодушевлён и снова обретает рабочее состояние. Наутро снова позвонил и спросил: «Ну, как?». Я сказал всё, что думаю, сделав упор на том, что вижу в этой программе реальную возможность выхода из экономического кризиса. Особенно мне понравилась идея экономического союза. Для меня было ясно, что организация экономических связей на рыночных принципах неизбежно и позитивно скажется и на политических проблемах» [2730].
«Но, - писал А.Н. Яковлев, - прошло совсем немного времени, и Горбачёв потускнел». «Программа не получила поддержки в Совете министров. Рыжков упорно отстаивал свои вариант, грозил отставкой» [2731].
«Программа правительства, - пишет М.С. Горбачёв, - исходила не только из экономического союза между республиками, но также из сохранения единого союзного государства с регулирующими функциями и того, что можно назвать основами социалистического строя. Программа же Шаталина - Явлинского, признавая необходимость экономического союза республик, оставляла за скобками саму проблему сохранения политического союза и была лишена чёткого социального содержания, в ней не было даже упоминания о новом Союзном договоре». «Непредвзятый анализ показывал, что программа фактически исходит из перспективы прекращения существования Союза как единого государства» [2732].
«К сожалению, - пишет Л.И. Абалкин, - М.С. Горбачёв не сразу понял это, а поэтому первоначально выразил полную поддержку предложенной С. Шаталиным программы» [2733]. Однако Н.Я. Петраков утверждает, что, ещё находясь в Крыму, Михаил Сергеевич уже понимал, что в основе программы «500 дней» лежит идея превращения СССР в экономический союз и выражал своё отрицательное отношение к ней [2734].
Кого из них он дурачил, известно только ему одному.
Не ранее 21 - не позднее 23 августа к встрече М.С. Горбачёва с Б.Н. Ельциным была составлена записка, которая обосновывала необходимость взять за основу программу «500 дней» и рассматривала два варианта последующих действий: а) представление её Верховному Совету СССР с предложением о формировании нового правительства или б) заключение нового Союзного договора и тоже создание нового правительства. Второй вариант характеризовался как более предпочтительный. Для окончательного решения данного вопроса предлагалось созвать 24 августа совместное заседание Президентского Совета и Совета Федерации [2735].
«В конце августа, - вспоминает Б.Г. Фёдоров, - начались многочасовые встречи с М. Горбачёвым, которые тогда произвели на меня глубокое впечатление (с Б. Ельциным была только одна). Казалось, что он внимательно прочитал нашу программу и задаёт крайне осмысленные вопросы («На такой - то странице вы говорите о том - то, почему?»). Мы тогда очень воодушевились, наше уважение к М. Горбачёву резко возросло. Однако в глубине души я, честно говоря, никогда не верил, что из этой затеи выйдет что - то путное. Слишком свежи были воспоминания о моей работе у М. Горбачёва в ЦК КПСС. Предчувствия оправдались» [2736].
30–31 августа состоялось совместное заседание Президентского Совета и Совета Федерации, в котором вместе с руководителями экономических ведомств, народными депутатами и учёными принимало участие «около 200 человек» [2737]. Собравшимся были предложены две программы перехода к рынку: программа Совета министров СССР, разработанная под руководством Н.И. Рыжкова, и программа С.С. Шаталина - Г.А. Явлинского, получившая известность как программа «500 дней»
