урну. Только после того, как была поднята тревога, черновой вариант исторического беловежского соглашения был извлечён из туалетной урны и передан его авторам [3773] .
Мы не знаем, в каком состоянии он находился, но, как писал Е.Г. Гайдар, «когда рано утром хватились - времени для расшифровки уже не оставалось, разобраться в моём, надо сказать, на редкость отвратительном почерке мало кому удаётся. Пришлось идти самому диктовать текст...» [3774].
«Когда я принёс напечатанный наконец документ, - вспоминал Егор Тимурович, - Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич в ожидании бумаги уже собрались, начали предварительный разговор. Ознакомившись с ней, довольно быстро пришли к согласованному выводу - да, это и есть выход из тупика» [3775].
По свидетельству С. Шушкевича, «рано утром главы государств вместе с премьерами утверждали каждый пункт договора... Всё это время из комнаты в комнату, как мальчики на побегушках, бегали Гайдар, Козырев, Шахрай... Никто ведь этого договора не прочитал. Кстати, если к охоте всё было подготовлено, то к работе с документами - нет» [3776].
Правда, через несколько дней Борис Николаевич признался, что за основу беловежского соглашения был принят тот документ, который был составлен ещё в декабре 1990 г. Поэтому его обсуждение не потребовало много времени [3777].
«К работе над документами, - вспоминает С.С. Шушкевич, - мы приступили после завтрака. Что касается спиртного, то во время работы над Соглашением я был, как за рулём, а остальные вели себя почти так же». «Почти так же» - значит, не совсем так. «Только когда с трудом удавалось найти приемлемую для всех формулировку, - уточняет Станислав Станиславович, - мы позволяли по чуть - чуть хорошего коньяку» [3778].
По другим сведениям, исходящим тоже от С.С. Шушкевича, они «прикладывались к рюмке с коньяком» «после подписания каждого пункта соглашения» [3779].
А поскольку в «Соглашении» 14 статей, или же 23 пункта, да ещё пространная преамбула и по всем этим разделам удалось найти «приемлемые формулировки», то прикладываться к рюмке приходилось неоднократно. Даже если взять «чуть - чуть» по 10 г, получим не менее 250 г коньяка, правда, не какого - нибудь, а «хорошего».
Тайной подобного технологического секрета работы над дипломатическими документами Л.М. Кравчук позднее поделился с Н.А. Назарбаевым. «Мне позднее Кравчук рассказывал: они там, в Беловежской пуще, каждый абзац документа отдельно обмывали, - а было в нём две с половиной страницы» [3780].
Данный факт позднее признал и премьер - министр Белоруссии В. Кэбич. «Во время работы над Соглашением, - вспоминает он, - когда получалось сформулировать особенно сильную фразу, мне давали задание: иди налей по рюмке шампанского. Креплёные и крепкие напитки, когда мы работали, вообще не употребляли. Только потом, когда уже всё закончилось» [3781].
Итак, факт обмывания исторического документа можно считать установленным. Расхождение только в двух вопросах. Что обмывали: «приемлемые формулировки», «сильные фразы», каждый пункт или все абзацы? И чем обмывали? В.Ф. Кэбичу запомнилось, что он пил шампанское, С.С. Шушкевичу - коньяк. А поскольку коньяк трудно спутать с шампанским, каждый, видимо, пил, что ему больше нравилось.
Итоговый документ был подписан в 14.17.
Главная идея этого документа была сформулирована следующими словами: «Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация (РСФСР), Украина как государства - учредители Союза ССР, подписавшие Союзный Договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами, констатируем, что Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование» [3782].
Как уже отмечено в литературе, Союзный договор 1922 г. просуществовал немногим более года и превратился в чисто исторический документ, так как в 1924 г. его заменил новый Союзный договор, ставший неотъемлемой частью первой союзной конституции. Но и этот договор ушёл в прошлое после того, как была принята Конституция СССР 1936 г., в которой Союзный договор даже не упоминался. Не упоминался он и в Конституции 1977 г. [3783].
Но даже если бы к 8 декабря 1991 г. подписанный в 1922 г. Союзный договор продолжал действовать, три названные союзные республики не имели права расторгнуть его и объявить СССР прекратившим своё существование, а) во - первых, потому что он не предусматривал такой возможности и давал подписавшим его республикам лишь право выйти из состава СССР, б) во - вторых, кроме этих трёх республик он был подписан ЗСФСР. И хотя к 1991 г. ЗСФСР уже не существовало, но продолжали существовать составлявшие её республики, бывшие её правопреемниками, в) в - третьих, к 1991 г. в состав СССР входило 15 республик, поэтому три из них никак не могли решить судьбу остальных 12 и лишить их права пребывания в Союзе, г) в - четвёртых, судьбу СССР мог решить только его высший законодательный орган, которым по конституции являлся Съезд народных депутатов, а согласно решениям Пятого съезда народных депутатов Верховный Совет СССР.
Самое большее, что могли сделать руководители трёх названных республик - это принять решение о выходе их республик из состава СССР, но сам порядок выхода должен был соответствовать закону 3 апреля 1990 г.
Таким образом, достигнутое соглашение имело антиконституционный характер. А поскольку оно решало судьбу государства, принятие такого документа представляло собой государственный переворот.
Несмотря на то, что работа над беловежским соглашением завершилась в 14.17, пресс - конференция была назначена на 17.00. Чтобы понять причину этого, необходимо учесть следующее обстоятельство.
«Подписав документ, - вспоминал Е.Т. Гайдар, - Б. Ельцин в присутствии Л. Кравчука и С. Шушкевича позвонил Е. Шапошникову, сказал о принятом решении, сообщил, что президенты договорились о его назначении главнокомандующим объединённых вооружённых сил Содружества. Е. Шапошников назначение принял. Потом последовал звонок Джорджу Бушу... Наконец, звонок Горбачёву и тяжёлый разговор с ним» [3784].
Как утверждает Л.М. Кравчук, после подписания соглашения они попросили соединить их и с М.С. Горбачёвым и Д. Бушем. Однако Михаила Сергеевича долго не могли найти, а американский президент взял трубку сразу же. Поэтому так получилось, что его уведомили о произошедшем раньше, чем своего президента [3785].
Однако в этой версии есть одна неувязка. Она заключается в том, что 14.17 по московскому времени - это 6.17 по вашингтонскому. Поэтому никто из беловежской тройки, даже учитывая количество выпитых к этому времени рюмок коньяка и шампанского, будить американского президента не решился бы. Поэтому пришлось ждать до 9.00, т.е. до 17.00. Видимо, именно по этой причине на 17.00 и была назначена пресс - конференция.
Как должен был встретить сообщение о ликвидации СССР лидер страны, претендующий на идеал демократии? Прежде всего он должен был поинтересоваться, соблюдены ли при подписании беловежского соглашения действующие законы и, только получив на этот вопрос положительный ответ, заявить, что не может вмешиваться во внутренние дела другой страны.
Однако американский президент сразу же одобрил принятое решение, т.е. по сути дела одобрил государственное преступление. И в этом нет ничего удивительного, так как, не зная заранее его позиции в этом вопросе, ни один их трёх «беловежцев» на подобный шаг не решился бы.
«Наши, как теперь любят говорить, западные партнёры, - пишет Г.А. Явлинский, - были тогда крайне заинтересованы в том, чтобы распад Союза был необратимым, и они очень поощряли эти идеи» [3786].
Только получив благословение американского президента, беловежские заговорщики решили уведомить о произошедшем президента объявленного ими несуществующим государства. «Наконец, вечером - вспоминает М.С. Горбачёв, - раздался звонок Шушкевича, которому, оказывается, Ельцин и Кравчук поручили в их присутствии сообщить мне о принятых решениях. Он сказал, что уже был разговор с Бушем и тот «поддержал» [3787].
По свидетельству С. Мартысюка, первыми покинули Вискули украинцы, «в 11 часов - россияне»
