вариантов развития событий, который мы в состоянии исключить» [1447] .
В чём именно заключались «первые признаки опасности, угрожавшей Союзу», М.С. Горбачёв не указывает. Между тем, по свидетельству А.Н. Яковлева, вернувшись из прибалтийских республик, он «в частном порядке предложил предоставить им автономию в рамках конфедерации», но «ни Горбачёв, ни другие члены Политбюро его не поддержали» [1448].
«Автономия в рамках конфедерации», это, как говорил один из чеховских героев, «сапоги всмятку». Одно из двух: или автономия и тогда федерация, или конфедерация и тогда никакой автономии. Эти тонкости Александр Николаевич хорошо понимал. Поэтому предложенная им абракадабра имела только один смысл: под дымовой завесой автономизации протащить идею конфедерации. Это значит, что уже лётом 1988 г. он пытался перевести решение вопроса о разрушении СССР в практическую плоскость и хотел начать с Прибалтики.
«Тогда, - утверждал позднее А.Н. Яковлев, - я предлагал в общем - то сложный, но простой выход - это создание, по крайней мере на опыте хотя бы прибалтийских государств, конфедерации и особого статуса, как, скажем, было при Петре I», но «руководство ЦК отнеслось к этим соображениям мало сказать недоброжелательно, но с отрицательным запалом, что дымом пахло» [1449].
Как явствует из дневника В.И. Воротникова, А.Н. Яковлев проинформировал членов Политбюро о результатах своей поездки в Прибалтику 18 августа [1450]. Видимо, это заседание, называя его, правда, сентябрьским, описал Е.К. Лигачёв. По его словам, в Политбюро столкнулись два совершенно разных мнения: если А.Н. Яковлев утверждал, что в Литве всё благополучно [1451], то В.М. Чебриков охарактеризовал сложившуюся там ситуацию как критическую и заявил, что Компартия Литвы находится перед лицом раскола [1452].
Как же реагировал на это руководящий орган партии?
«После того случая, - вспоминает Е.К. Лигачёв, - литовская проблема ни разу не возникала на заседаниях Политбюро - до того времени, когда раскол в Компартии Литвы не стал реальной угрозой» [1453].
Между тем 31 августа 1988 г. Совет министров СССР принял решение «подготовить Белорусскую, Литовскую, Латвийскую и Эстонскую ССР, Татарскую АССР и Свердловскую область к переводу на хозрасчёт» и поручил завершить составление необходимых для этого документов к 15 октября [1454]. В связи с этим 21–23 сентября в Риге состоялось совещание, на котором был принят документ под названием «Согласованные основные принципы республиканского хозрасчёта» [1455]. Главное место в этом документе занимал вопрос о собственности.
«Государственной собственностью союзной республики, - говорилось в нём, - являются земля, недра, внутренние воды и территориальные воды и шельф моря, леса и атмосфера, всё имущество, приобретённое и созданное за счёт государственных средств и находящееся на территории республики».
Далее уточнялось: «К государственной собственности союзной республики относятся предприятия, организации и хозяйства, банки, сети (системы) транспорта и энергетики, государственные учреждения и объекты инфраструктуры, финансовые ресурсы, овеществлённые в средствах производства, проектно - конструкторской документации и других ценностях, а также другие производственные и непроизводственные объекты» [1456].
Чтобы на этот счёт не возникало никаких сомнений, далее говорилось: «...союзное подчинение предприятий, организаций и хозяйств, банков, транспортных и энергетических систем, средств и систем сетей связи, находящихся на территории союзной республик, отменятся». Исключение делалось только для объектов Министерства обороны СССР. Причём подчёркивалось, что они могут находиться на территории республики только «на основе долгосрочного договора между Союзом и республикой» [1457].
Важное место в этом документе занимал вопрос о финансах. «В компетенцию хозрасчётной республики входит организация банковского дела и денежного обращения, включая введение собственной валюты». «Порядок налогообложения, размеры налогов и платежей определяется государственной властью республики самостоятельно». «Для выполнения общесоюзных функций из бюджета союзной республики делаются отчисления в госбюджет СССР» [1458].
Что же предполагалось сохранить в руках союзного правительства: «Союзная республика делегирует органам государственной власти СССР функции управления общесоюзного масштаба: обеспечение обороноспособности СССР и проведение внешней политики СССР». Причём это не распространялось на внешнеэкономическую деятельность республик [1459].
Таким образом, решения Рижского совещания показывают, что сторонники республиканского хозрасчёта ставили перед собою цель ликвидации СССР как федеративного государства и превращения его в такую конфедерацию, которая скорее представляла бы собою содружество самостоятельных государств. Это вполне укладывалось в ту модель «реформирования» Советского Союза, о которой 11 августа в Вильнюсе заявил А.Н. Яковлев.
Кто принимал участие в Рижском совещании? Это были председатель Госплана Литовской ССР Б.А. Зайнаускас, директор Института экономики Литовской ССР Э.А. Вилкас, председатель Госплана Латвийской ССР М.А. Раман, директор НИИ АПК Латвийской СССР А.А. Калниньш, председатель Госплана Эстонской ССР и директор Института экономики АН Эстонской ЭССР Р.А. Отсасон [1460] .
Поскольку Р. Отсасон возглавил Госплан Эстонии после того, как 8 сентября ушёл в отставку В. Паульман, то подготовку Рижского совещания можно датировать не ранее 8 - не позднее 20 сентября. Иначе говоря, она началась вскоре после того, как М.С. Горбачёв вернулся из отпуска.
Нетрудно понять, что три председателя республиканских Госпланов были делегированы на это совещание правительствами своих республик и выражали на нём не своё личное мнение. Но руководители республиканских правительств вряд ли пошли на такой шаг, не согласовав его с руководством республиканских партий, а те, в свою очередь, не поставив об этом в известность Москву. В связи с этим возникает вопрос: кто был инициатором Рижского совещания, а это значит, инициатором разрушения СССР? Вильнюс, Рига, Таллинн или Москва?
Показательно, что через некоторое время, 16 ноября, «Литературная газета» поместила на своих страницах обширное интервью с Р. Отсасоном, в котором он конкретизировал некоторые положения «рижской резолюции» [1461]. По сути дела это была её реклама.
Неудивительно поэтому, как утверждает Е.К. Лигачёв, что несмотря на то, что в ЦК КПСС поступала негативная информация о положении дел в Прибалтике, происходившие здесь процессы «выдавались чуть ли не за пример перестройки» [1462].
В результате «народные фронты, возникшие в Прибалтике, - пишет один из биографов М.С. Горбачёва, - как «великий почин» начали распространяться по всей территории СССР, захватывая вслед за Кавказом Молдавию, Среднюю Азию и добрались до Украины» [1463]. «Прибалты, как более опытные и организованные», - пишет М.С. Горбачёв, - помогали консолидации оппозиции в Армении и Молдавии [1464].
Эта помощь не ограничивалась только названными республиками. Михаил Сергеевич утверждает, что лётом 1988 г., «в июне», возник Народный фронт Грузии [1465]. На самом деле это событие произошло через год. А в 1988 г. в Латвии «в сотрудничестве» с руководством Союза писателей Грузии в здании Союза писателей был основан «Секретариат Народного фронта Грузии», работу над созданием которого тогда парализовал КГБ [1466].
Подобную же позицию заняло руководство Таджикистана, где вплоть до начала 1989 г. процесс создания неформальных организаций не пошёл дальше молодёжных дискуссионных клубов [1467]. Так же развивались события в Киргизии, где идея народного фронта была торпедирована местными властями [1468].
В тот самый день, когда А.Н. Яковлев завершил свой визит в Литву, 13 августа, представители неформальных организаций собрались в Ялте на секретное совещание
