прогресса, а значит и социально - экономического развития упирается в хозяйственный механизм, унаследованный от прошлого... поэтому центр тяжести и внимания в сфере экономики стал... переключаться на разработку экономического механизма» [162].
Неудивительно, что уже 12 июля 1985 г. ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление № 669 о необходимости перевода предприятий «на новые условия хозяйствования» [163], рассматривая его как начало поворота к перестройке советской экономики 164.
Таким образом, первые шаги нового генсека свидетельствовали о расхождении между словом и делом, между тем, что он провозглашал с высоких трибун, и тем, что делал и что собирался делать.
Глава 2. Новый курс
«Европа - наш общий дом»
Когда Э.А. Шеварднадзе был назначен министром иностранных дел, перед ним были поставлены две задачи: произвести кадровую чистку возглавляемого им министерства и осуществить пересмотр советской внешней политики. С его приходом в МИДе произошли такие крупные кадровые перемены, что подчинённые окрестили нового министра «партийным гауляйтером» [165].
Одновременно начался пересмотр внешнеполитического курса советского государства. После того, как меня назначили министром внутренних дел, вспоминает Эдуард Амвросиевич, «мы с Горбачёвым много размышляли о том, сможет ли Советский Союз долгое время выдерживать гонку вооружений» и прежде всего соревнование с США в создании СОИ [166].
Идея СОИ (стратегической оборонной инициативы) была обнародована в марте 1983 г., когда американский президент Рональд Рейган заявил, что США приступают к разработке так называемого СВЧ, или лазерного оружия, способного поражать ракеты, а если вывести его в космос, любые наземные объекты (отсюда понятие «звёздные войны»).
Вскоре после того, как Э.А. Шеварднадзе обосновался на Смоленской площади, ему позвонил М.С. Горбачёв и пригласил на встречу с физиками - ядерщиками, которые заявили, что СОИ неосуществима и придумана только для того, что «напугать нас» [167].
«Через пару месяцев, - утверждает Эдуард Амвросиевич, - опять звонок от Горбачёва». «Приехал. Снова - те же люди, я, Горбачёв. Больше, по - моему, из руководства никого не было. И учёные говорят: мы ещё раз всё обдумали, вначале казалось, что это фантазия, что это нереально. Но если экономика... позволит и если не сразу, допустим, не всю Америку защищать, а, так сказать, по объектам, по отдельным городам - это осуществимо. Например, Вашингтон. Пробить щит невозможно - ну, а американцы могут бить по Кремлю» [168].
«Потом ещё раз собрались, подключили экономистов, и подсчёты показали, что через некоторое время американцы могут эту систему создать, защитив жизненно важные объекты - крупные промышленные центры, города, где администрация принимает стратегические решения, и так далее». «И тогда, - пишет Э.А. Шеварднадзе, - мы с Горбачёвым окончательно определились: надо любой ценой искать общий язык с американцами» [169].
В 1985 г. тема СОИ выносится на страницы нашей печати и постепенно как символ угрозы вводится в сознание советских людей [170].
Между тем имеются сведения, что Эдуард Амвросиевич буквально через несколько дней после своего вступления в новую должность имел чёткую позицию относительно необходимого внешнеполитического курса [171]. Более того, уже выбор его кандидатуры свидетельствовал о намерении нового генсека изменить характер советской внешней политики.
Как явствует из воспоминаний бывшего советского посла в США А.Ф. Добрынина, с некоторыми из своих соображений на этот счёт М.С. Горбачёв поделился с ним сразу после своего «восшествия на престол». Во время апрельского 1985 г. Пленума ЦК КПСС он заявил ему, что добиться «победы над империализмом» «через гонку вооружений нельзя» [172].
Идея о неизбежности победы социализма над капитализмом долгие годы лежала в основе советской идеологии. Однако нигде, никто и никогда не утверждал, что она может быть достигнута «через гонку вооружения». Выступая в 1981 г. на XXVI съезде КПСС, Л.И. Брежнев специально подчёркивал: «Пытаться победить друг друга в гонке вооружения, рассчитывать на победу в ядерной войне - это опасное безумие» [173].
Поэтому М.С. Горбачёв сознательно искажал смысл предшествовавшей советской внешней политики. Можно было бы допустить, что новый генсек желал перенести центр тяжести борьбы двух систем из сферы военного противостояния в сферу экономики, культуры, социальной политики. Однако такое допущение следует исключить, так как к середине 1980 - х годов положение в советской экономике было таково, что здесь всё острее и острее чувствовалось отставание СССР от ведущих стран мира.
А поскольку не имело смысла доверительно информировать советского посла в Вашингтоне о том, что тот мог прочитать в материалах последнего партийного съезда, а о преимуществах советской экономики говорить становилось всё труднее и труднее, напрашивается следующее предположение. Говоря о невозможности добиться победы над империализмом через гонку вооружений, новый генсек подводил А.Ф. Добрынина к мысли о невозможности победы социализма над капитализмом. Иначе говоря, давал ему понять, что не верит в преимущества советского общества и по этой причине намерен отказаться от прежнего соперничества с США, т.е. намерен, если пользоваться словами Э.А. Шеварднадзе, «любой ценой искать общий язык с американцами».
Позднее М.С. Горбачёв сам признался, что во внешней политике после его прихода к власти речь шла «о повороте руля почти на 180 градусов», т.е. не о корректировке, а о полной смене внешнеполитического курса Советского Союза [174]. Исходя из этого в беседе с А. Добрыниным М.С. Горбачёв заявил, что предполагает перейти от «холодной войны» к разрядке [175].
На протяжении более 30 лет после смерти И.В. Сталина советское правительство неоднократно пыталось сделать то же самое. Но это зависело не только от него. США не скрывали, что видели свою главную задачу в установлении мировой гегемонии [176]. Поэтому если М.С. Горбачёв в поисках разрядки готов был пойти дальше своих предшественников, возникает вопрос: не означало ли это его готовности капитулировать перед США?
Объясняя свою позицию, новый генсек мотивировал её тем, что гонка вооружений стала тормозом дальнейшего развития страны. Из этого он делал вывод о необходимости разоружения как главного условия решения «внутренних задач» [177]. «Кризис, - пишет М.С. Горбачёв, - стучался в двери. Выход могли дать лишь новые решения в области внешней политики и диалог с американцами» [178].
То, что в Советском Союзе действительно имело место зарождение экономического кризиса, не вызывает сомнений [179]. То, что военные расходы непроизводительно съедали огромную часть бюджета, хорошо известно. Однако в 1985 г. ещё не было оснований для того, чтобы бить в набат.
Поэтому утверждение, что другого выхода, кроме разоружения, у Светского Союза не было, - это сознательное или бессознательное искажением реального положения дел.
Что же касается конкретных планов в области внешней политики, то на этот счёт мы пока располагаем очень скудными сведениями. Можно лишь отметить, что весной 1985 г. Г.А. Арбатов предлагал: а) сближение с Европой, б) замирение с Китаем, в) возвращение Японии двух, а то и всех четырёх Курильских островов, г) уход из Афганистана, д) превращение соцстран из сателлитов в равноправных союзников [180].
Касаясь перспектив развития международных событий, М.С. Горбачёв заявил А. Добрынину в апреле
