Близнецы
Мы отлично знаем существо американской демократии. Нам превосходно известно, что в результате президентских выборов группа политиков, представляющая одних королей «большого бизнеса», может либо остаться у государственного руля, либо уступить место другой группе политических дельцов, представляющих интересы других королей «большого бизнеса». Это не очень скрывают и сами американцы. Я слышал в Нью-Йорке выражение: «Условия бизнеса создают президентов, президенты не создают условий бизнеса».
— Но как у них все происходит там, за океаном, во время выборов? — спрашивали меня друзья, когда я вернулся из Америки. — Есть ли у них агитаторы, избирательные участки, доверенные лица, бюллетени? А машина для голосования? Это действительно машина, или только так говорится?
Вот мне и хочется рассказать теперь главным образом о политических нравах, связанных с выборами, о некоторых выборных обычаях и традициях, об американской избирательной технике наконец. Тут, на наш взгляд, много странного, даже диковатого. Но чужое вообще нередко кажется странным. Наш большой американский друг, ныне покойный Альберт Рис Вильямс, который бывал у нас в первые годы революции, рассказывал такой случай. Он гостил в поволжской деревне, где в избу заходили куры и поросята. «Странный обычай!» — однажды вслух удивился гость. Через некоторое время грудной ребенок хозяйки начал стучать ногами по столу. «Перестань! Убери ноги со стола. Ведь ты не в Америке», — сказала та ребенку и вежливо добавила, обращаясь к гостю: «И странные же у вас в Америке обычаи».
Так вот, не будем всему удивляться и тем более осуждать все, что кажется странным. Лучше постараемся понять формы чужой политической жизни. А для начала узнаем, что думают о своих партиях, о своей избирательной системе сами американцы.
Как-то работник Нью-йоркской публичной библиотеки, человек просвещенный и, как он говорил о себе, критически мыслящий, сказал мне то, что говорят нам многие:
— Ваша демократия? Но позвольте, что это за демократия если у вас одна партия?
— А у вас? Какая же может быть демократия при двух партиях!
— То есть как это?! — изумился он.
— Да так. Вы же, в сущности, отрицаете не только однопартийную, но и трехпартийиую или многопартийную систему. Вот уже сколько лет вы обходитесь только двумя партиями, из которых у власти — только одна. Я, понятно, имею в виду партии, которые действительно имеют шанс встать к государственному рулю. Бог знает сколько времени ваши президенты — либо республиканцы, либо демократы. И большинство в конгрессе либо демократическое, либо республиканское. Или — или. Вот и весь выбор!
— Да, но это все же две разные партии!
— С диаметрально противоположными или резко расходящимися взглядами?
— Нет, этого утверждать нельзя. Но кое в чем они расходятся.
— В чем именно?
— Это очень трудно объяснить иностранцу, нас не всегда понимают даже англичане. Но если вы хотите, я подберу вам несколько книжек. Серьезных книжек, разумеется. Хотите?
И с американской обязательностью он подобрал мне несколько популярных работ, посвященных разбору американской политической системы. Вот выжимка из них.
Конституция Соединенных Штатов вообще не упоминает о партии или партиях. В первый период существования страны действовала однопартийная система. Джордж Вашингтон был ее сторонником и предостерегал против создания второй партии, считая, что во главе страны должно быть однопартийное революционное правительство. В начале XIX столетия началось разделение, причем партия, которая впоследствии стала называться демократической, первоначально как раз именовалась республиканской. Потом одна из партий распалась, а оставшаяся, республиканская, позднее раскололась на национальных республиканцев и демократов-республиканцев. Уже за этой переменой и чересполосицей названий угадывается скорее сходство, чем различия.
Солидные американские исследователи не только не отрицают, но, напротив, доказывают разумность и даже необходимость сходства нынешних партий-близнецов. Программы как демократической, так и республиканской партий кажутся американским избирателям практически одинаковыми: разница лишь в кандидатах, выдвигаемых партиями. «Партия — это организация для победы на выборах и овладения правительственным руководством, а вовсе не для ведения какой-либо идеологической борьбы с целью утверждения одной идеологии вместо другой».
Я прочел это в книге «Политическая система США и как она действует», выпущенной в Нью-Йорке издательством «Ф. Прегер». Прочел и подумал, что мы иногда ломимся в открытую дверь, тратя силы на доказательство того, чего не отрицают сами американцы. В той же книге говорилось, что избиратели в штатах, по традиции считающихся республиканскими или демократическими, «в сущности, не имеют никакого выбора».
И вот еще одна цитата: «В настоящее время две существующие партии почти одинаковы… Каждые два года эти партии-близнецы по уговору вступают в битву, в которой обе стороны достаточно хорошо защищены и потерпевшая сторона не несет серьезного урона».
Это могло бы быть выдержкой из какой-либо нашей газеты. Но я цитирую работу американского социолога Дэвида Койла.
Пожалуй, ни один американский историк не рискнет утверждать, что за последние десятилетия победа какой-либо из партий-близнецов приводила к резкой перемене курса, к крутому повороту государственного корабля: условия бизнеса создают президентов, президенты не создают условий бизнеса. Это не значит, понятно, что на политике великой державы совершенно не сказывалась индивидуальность президентов, среди которых были как выдающиеся деятели, так и прискорбно заурядные личности.
Последнюю четверть века у власти в Соединенных Штатах стояли и демократы и республиканцы. После кончины Франклина Делано Рузвельта место в Белом доме занял вице-президент Гарри Трумэн. Этого демократа, при котором была сброшена первая атомная бомба, началась «холодная война» и горячая война в Корее, сменил республиканец, отставной генерал Дуайт Эйзенхауэр, вернувшийся на родину с ореолом полководца, командовавшего экспедиционными силами союзников в борьбе против гитлеровцев. Самый распространенный плакат при его переизбрании был предельно лаконичен: «Ай лайк Айк» — «Я люблю Айка». Люблю — потому и голосую.
Айк, как сокращенно называли президента, говаривал, что он — за мир. Помните, были времена, когда президент Соединенных Штатов намеревался посетить Советский Союз? Но вместо него незваным гостем на шпионском чернокрылом самолете «У-2» пожаловал Пауэрс.
И пошатнулся Айк! Республиканцы, которые надеялись легко втолкнуть своего кандидата в Белый дом, стали готовиться к упорной предвыборной борьбе. Шансы на победу демократического кандидата, напротив, поднялись, ибо что бы там ни говорили о Джо Смите, он обычно голосует за того, кто, по его мнению, способен удержать Америку подальше от войны.
Джо Смит — это американский Петр Иванов или Иван Петров. Смит — самая распространенная в Америке фамилия. Сотни американских городов и местечек носят название Смиттаун, Смитборо, Смит-филд илй еще как-нибудь в этом роде.
Джо Смит — типичный американец, средний американский избиратель. От его голосования зависит, кто окажется в Белом доме — республиканец или демократ.
Но кандидатов отбирает не Джо Смит. Это делают вместо него и без него верхушки обеих партий на своих национальных съездах — конвентах.
В добрые старые времена кандидатов намечали на так называемых кокусах — закрытых собраниях партийной головки. На американском политическом жаргоне это называется «договориться в накуренной комнате». Но в «накуренную комнату» не пускали даже крупных партийных боссов из провинции. Те взбунтовались. Появились конвенты и «прай-мериз».
«Праймериз» переводится как «предвыборное собрание» или «первичные выборы». Я бы назвал это явление примеркой. Она бывает задолго до дня выборов, иногда за полгода. Боссы прикидывают, каковы шансы на успех у разных кандидатов их партии. Им важно знать, кто именно может рассчитывать на голоса
