И. Бокова, в 1908 г. было подкуплено сразу же несколько жандармов и привратников бакинской тюрьмы{28}. О подкупе надзирателей бакинской тюрьмы писал и И. П. Надирадзе{29}.
В 1909 г. перед судом предстали бывший заведующий Метехским тюремным замком И. Д. Джавахишвили, его помощник и шесть надзирателей, все они обвинялись в «нерадении по службе»{30}.
Несомненный интерес для характеристики порядков в некоторых местах заключения представляют воспоминания упомянутого выше М. Кирочкина. «В Карской тюрьме, — отмечал он, — нам сиделось недурно. Смотритель-грек, по-видимому, примыкал к социалистам-революционерам, прокурор был большим либералом, загнанным в Каре из Киевской губернии как ненадежный элемент [93], причем мы получали каждый день от Карской организации гнчакистов и дашнаков молоко и даже вино; почти каждый день, после трех часов, приезжали с прокурором много либеральной публики послушать наши революционные песни и посмотреть, что за люди большевики, камеры наши не запирали, и мы большую часть времени проводили во дворе»{31}.
«Своих людей» революционное подполье имело и в других губернских учреждениях. Так, в литературе уже получила известность фамилия бывшего народника Федора Михайловича Снегирева{32}, которого М. Гурешидзе называл «покаявшимся народовольцем»{33}. С 1901 по 1904 г. Ф. М. Снегирев занимал должность помощника{34}, а с 1904 по 1906 г. — начальника Управления государственных имуществ Кутаисской губернии{35}. К рассматриваемому времени он отошел от политической деятельности, но продолжал поддерживать контакты с неблагонадежными лицами, а некоторые из них служили в возглавляемом им управлении{36}.
Осенью 1906 г. жандармы произвели обыск на квартире чиновника тифлисского губернского правления князя Петра Григорьевича Бебутова (1869–1940){37} и обнаружили у него листовки местной социал-демократической организации{38} .
Осенью 1909 г. Тифлисское охранное отделение получило агентурное донесение, в котором говорилось: «В настоящее время в канцелярии генерал-губернатора в Тифлисе есть один партийный служащий»{39}. Пока не удалось обнаружить документов, связанных с расследованием этого факта. А поэтому остается неизвестным, смогла ли охранка установить личность этого служащего и если да, то кто это был.
В том же 1909 г. бакинская охранка получила сведения о том, что старший фабричный инспектор Бакинской губернии Александр Никитич Семенов не только входил в состав местной организации РСДРП, но и возглавлял ее финансовую комиссию{40}.
Если, несмотря на многочисленные заявления и агентурные данные о связях М.-Р. Валиева с революционными партиями, он долгое время оставался на своем посту, то объяснение этому нужно искать только в одном — в покровительстве ему со стороны вышестоящих чиновников.
Мы уже видели, что «либерализм» смотрителя Карской тюрьмы дополнялся «либерализмом» местного прокурора. Но, оказывается, что этой «болезнью» страдали и другие должностные лица Карской области.
По воспоминаниям М. Кирочкина, который встретил в тюрьме 17 октября 1905 г., на следующий же день к ним приехали комендант крепости, жандармский полковник, правитель губернской канцелярии и сам генерал-губернатор Карской области, они поздравили заключенных с победой и объявили политическим арестантам об их освобождении{41}.
В 1905–1906 гг. комендантом Карской крепости был Генерального штаба генерал-майор Евгений Васильевич Коленко. Единственным жандармским полковником на территории Карской области являлся начальник Эриванского ГЖУ Василий Александрович Бабушкин. Однако, вероятнее всего, М. Кирочкин имел в виду его помощника по Карской области ротмистра Стахия Семеновича Каминского. Пост правителя канцелярии военного губернатора Карской области в 1905–1906 гг. занимал статский советник Владимир Алексеевич Богословский. А обязанности военного губернатора Карской области в 1905 г. исполнял генерал-майор Алексей Александрович Самойлов{42}.
Как бы экстравагантно ни выглядел этот эпизод, он не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло летом 1905 г. в Кутаисской губернии. 6 июня ее губернатором стал агроном по профессии Владимир Александрович Старосельский, возглавлявший до этого Сакарский плодопитомник{43}.
Уже само по себе это назначение не может не вызвать удивления. В разгар революционного кризиса во главе одной из самых неспокойных губерний России назначается человек, не имеющий бюрократического опыта. Но главное заключается в другом. Когда о политической благонадежности кандидата на должность губернатора было запрошено местное ГЖУ, последовал ответ, из которого явствовало, что в упомянутом питомнике на протяжении многих лет находили прибежище неблагонадежные лица, а сам В. А. Старосельский четыре раза подвергался обыскам. И хотя ни один из них не дал уличающих его материалов, Кутаисское ГЖУ не сомневалось в его политической неблагонадежности{44}.
В. А. Старосельский происходил из черниговских дворян и был внуком Семена Старосельского, который имел двух сыновей: Александра и Дмитрия. Дмитрий Семенович Старосельский сделал успешную карьеру и закончил свою службу помощником наместника на Кавказе. У него было семь детей: Русудан, Нина, Кетевана, Тамара, Гиви, Всеволод и Семен. Русудан стала женой князя Д. З. Меликова, а Нина — женой Иосифа Ивановича Шаликашвили и бабушкой известного американского генерала Джона Шаликашвили{45}.
Александр Семенович (ок. 1840–1874) был женат на Камиле Яновне Домбровской и имел двух сыновей: Владимира (р. 1860) и Юлиана (р. 1866). Владимир родился в 1860 г., Юлиан — в 1866 г. Оба принимали участие в студенческом движении{46}. Причем Юлиан Александрович долгое время находился под негласным надзором полиции{47} . Закончив Петровскую сельскохозяйственную академию, В. А. Старосельский стал агрономом в Сакарском питомнике виноградных лоз, а затем и его руководителем{48} .
По некоторым данным, когда ему было предложено кресло губернатора, он обратился за советом к местной организации РСДРП, членом комитета которой в это время являлся И. В. Джугашвили, и получил ее одобрение{49}.
Таким образом, 6 июля 1905 г. во главе одной из губерний царской России оказался социал- демократ{50}. В результате Имеретино-Мингрельский комитет РСДРП получил возможность не только черпать информацию из ГЖУ, так как его начальник обязан был еженедельно докладывать губернатору о положении дел в губернии, но и оказывать влияние на кадровые назначения в губернии по линии МВД.
«Старосельский, — вспоминал С. И. Кавтарадзе, — поддерживал связь и советовался с Кутаисским комитетом РСДРП, и все его действия координировались и согласовывались с нами»{51}. Вдумайтесь в эти слова: губернатор, согласовывавший и координировавший «все свои действия» с революционным подпольем.
Пребывание В. А. Старосельского в губернаторском кресле оказалось непродолжительным. 10 января 1906 г. он был отстранен от должности{52} и отправлен в Тифлис. Здесь до 28 января он находился под домашним арестом{53}. В начале февраля 1907 г. последовали новый арест и новое освобождение{54} , после чего В. А. Старосельский отправился в Лондон и в качестве гостя под фамилией Старов принял участие в V съезде РСДРП. Эпизод тоже неординарный. Бывший губернатор на съезде нелегальной партии!{55} Вернувшись со съезда, В. А. Старосельский поселился в Кубанской области{56}.
Одним из тех, кто покровительствовал ему, был тифлисский губернский предводитель дворянства
