сироп. Они мелькали и проносились мимо. Миры с двумя солнцами и миры с тремя лунами, миры без солнца и луны, погруженные в первобытную тьму, где на холодных, пронизываемых ветром равнинах трубили мамонты и ревели саблезубые тигры. Миры ядерных взрывов и миры жизни, покрытые копошащейся, растущей, хватающей и умирающей зеленой броней. Миры…
Птицу уже давно надоело смотреть по сторонам. Глаза его сами собой закрывались, а миры складывались в его голове в детскую считалочку, на каждое слово которой он проскакивал по одному:
– Эники – безбрежная вода. Беники – обжигающий холод. Чукете – разинутая зубастая пасть. Мэ – мертвая бабочка. Абуль – протяжный боевой крик. Фабуль – белоснежная, как кусок сахара, мечеть. Домине – голубой шарф и длинные волосы. Экс – скамейка. Пэкс – дракон. Пулю – гадюка. Пукс – песок.
Пауль.
Он остановился и медленно–медленно, словно просыпаясь от долгого сна, огляделся по сторонам.
Перед ним был мир, к которому он шел всю жизнь, о котором, еще не зная, как он выглядит, мечтал. Мир широких долин и тихих, задумчивых, извилистых речушек. Мир сонных рощиц. Мир солнечных, пахнущих полднем и грибами полян, мир гигантских степных трав. Но самое главное – это был мир свежего ветра и крыльев.
Да, это был он. Мир рвущих воздух крыльев, больших и малых птиц, паривших у самой земли и выше, и еще выше, в бездонном поднебесье.
Птиц стоял посреди большой поляны, закинув голову вверх и жадно раскрыв клюв. Он смотрел. И ничего больше ему не хотелось. Он был счастлив тем, что этот мир оказался существующим. И поначалу этого хватало. Но потом внутри у Птица появилась уверенность, что вот сейчас, именно сейчас, удастся то, ради чего он искал этот мир.
С трудом передвигая длинные мозолистые лапы, он сделал пару шагов назад, а когда места для разбега оказалось достаточно, широко раскинул руки и поначалу неуклюже, а потом все быстрее побежал, чувствуя, как под его руками бьется ветер. Он бежал и верил, что еще немного, вот у того конца поляны случится чудо. Руки превратятся в крылья, и он взлетит. Высоко–высоко. Под самое небо. Вот сейчас.
Дудки!
Что–то невидимое мягко взяло его за плечи и со звонким чмоканьем, как пробку из бутылки с шампанским, выдернуло обратно на дорогу миров…
Глава 10
– Вот так, – сказал Нломаль.
Выпрямившись, он скрестил руки на груди и стал насвистывать какой–то легкомысленный мотивчик.
– А пистолет? – спросил диспетчер.
– Какой пистолет? – пожал плечами Нломаль. – В левый висок стреляют только левши. А он, насколько я знаю, левшой не был.
Они помолчали.
Чернобородый воин в сверкающих латах, пройдя Велимира насквозь, радостно хохоча, вонзил призрачный меч в грудь Нломаля. Послышалось негромкое жужжание, и в воздухе появилась надпись «Вы проиграли».
Велимир закурил и подумал о том, что они, похоже, действительно проиграли. Кому? Кто такие эти пистолетчики? Люди в мундирах и с оружием? Вообще–то, чтобы понять случившееся здесь, их вовсе не обязательно знать. Очевидно, у кого–то из их высших бонз лопнуло в конце концов терпение и они перешли к реальным действиям. А это значит – они теперь способны на все, что угодно. Хрустальная гадюка – лишь начало. Будет и хуже. Наверняка сейчас уже куда надо представили доклад, где сказано, что этим высоколобым ни в коем случае нельзя доверять такую важную вещь, как комплекс. У них там свободно ползают по коридорам хрустальные гадюки. А до президентского дворца, между прочим, рукой подать! И вообще, вся эта расхлябанность может кончиться военным вторжением.
Что такое комплекс? Окно в бесконечное множество миров. Не может быть, чтобы оттуда, с дороги, не попытались на нас напасть. А ведь сделать это проще пареной репы. Кинуть подразделение десантников, и они вырежут этих ученых клопов в течение двух секунд. Через полчаса вражеская армия захватит президентский дворец, и пошло–поехало. А вот если на пути проклятых интервентов встанут наши доблестные пистолетчики…
Нет, положительно, такая вещь, как дорога миров, должна находиться в надежных руках…
Мы–то уж порядок наведем. И, кстати, исследуя дорогу, повысим обороноспособность страны. А то она последнее время что–то подгуляла. Того и гляди окажемся голыми и безоружными перед превосходящими силами противника. Вот соседи, например, новую бомбу придумали, другие создали такое, что и говорить страшно, а мы скоро будем на последнем месте по вооружению. Когда же на нас нападут, куда вы кинетесь? Конечно, к нам. Защитите! А защищать–то и нечем! Потому что мы, пистолетчики, вовремя не получили дорогу миров, на которой эти недоумки ученые сейчас занимаются саботажем и очковтирательством…
Велимир потушил окурок о подошву и, отбросив его в сторону, задумался.
Надпись «Вы проиграли» над его головой погасла, а в противоположном углу квадрата появилась другая – «Так вы будете играть или нет?».
– Будем, – сказал диспетчер. – Обязательно будем.
– Что? – удивился Нломаль.
– Ничего–ничего, – задумчиво сказал Велимир и вдруг спросил: – После того как Дангнур вышел из комнаты отдыха, кто–нибудь из нее отлучался?
– Никто, – подумав, ответил Нломаль.
Получается, застреливший Дангнура не был дорожником. А кем… человек, вооруженный пистолетом?.. Мухобой? Нет, мухобоев перед заступлением на пост тщательно проверяют. Таким образом, пистолет не пронесешь. Если только мухобои и их начальство не в сговоре. Нет, это невозможно. По идее, в такую операцию должно быть задействовано не более двух исполнителей. Если привлечь мухобоев, число посвященных в нее увеличится. Тем самым опасность, что кто–то проговорится, станет больше.
Начнем сначала. Исполнителей должно быть не более двух человек. Один дорожник и один… Кто? Как его найти и «расколоть»? Тогда все еще можно исправить. С чего начать?.. Не дорожник и не мухобой… Стоп, есть такой человек! Есть!
– Пошли! – крикнул Велимир и бросился к выходу из класса тренажеров…
Дернув стеклянную дверь, Нломаль ворвался в дежурку. Велимир следовал за ним по пятам. А в дежурке все было как обычно. Горел ровный, успокаивающий свет, и Сизоносен сидел все так же, спиной к ним.
– А ну–ка… – шагнув к креслу, схватил дежурного за плечо Нломаль. Он был страшен в этот момент. Но больше ничего сказать не успел, потому что Сизоносен медленно–медленно стал валиться вперед. По странному совпадению, упав на пол, он застыл в позе эмбриона.
Велимир почему–то подумал, что жизнь – безжалостная штука. Может, и правда существует рок, судьба? И если бы не повезло мне, я мог бы оказаться на его месте, а он на моем?
Нломаль перевернул Сизоносена на спину и, скривившись, некоторое время его рассматривал. Потом сказал:
– Медленно действующий яд. Гады, как они все рассчитали.
– Точнее не бывает. Теперь у нас нет никаких доказательств. Профессионалы.
– И что же делать? – растерянно спросил Велимир.
– Что? – Нломаль пожал плечами. – Ждать. Я думаю, через пару дней мы станем безработными. А жаль. Мне эта работа нравилась.
Он взял с подлокотника кресла книжку, которую читал Сизоносен, не без иронии посмотрел на ее обложку и положил на место.
